Николай Шипилов - Остров Инобыль. Роман-катастрофа

— Долой самодержавие! — и долбит казанками музыкальных пальцев в темечко стражника Глотова, который пытается вразумить дочь крамольной Молдаванки словами «не моги супротив Государя-императора!»

— Смерть псу самодержавия! — кричит Любка, до крови стукнув Глотова кулачком в мясистый полноценный нос.

И тут же из кучки окружавших ее боевиков выскочили четверо в котелках и уложили стражника револьверным свинцом. И, не медля, раскачав труп за руки-ноги, сбросили с причала в Черное море.

Как по зову трубы, чернь бросилась экспроприировать.

Юз смотрел, как бомбились товарные магазины порта, как страсти извергались в пьянство, как все — даже бабы со чады — грузили трофеи на шлюпки и на ломовых. Он видел, как на Николаевском бульваре без единого залпа стоят пехотные цепи.

Солнце катится за море. Наступает темнота и чернь. Только из Карантинной гавани донеслось несколько нестройных выстрелов — там солдаты на кулачках бились с мародерами.

— Почему же они не стреляют? — подумал Юз, ища укрытия.

— Куда стрелять? Пятая судимость! — весело отвечал один из котелков, убивших Глотова. — Броненосец-то сагитированный! Как ахнет — куда портянки полетят!

Любка Фишбейн бессовестно утирала подолом юбки жилистую шею и кричала:

— Ю-у-уз! Кинь спички! Кинь спички!

Горели пароходы Русского Страхового Общества «Петр», горела кашкинская «Екатерина».

— Почему никто не распорядится отдать швартовы, Люба? Ведь можно подать концы на «Святогора» и отбуксироваться на «бочку»!

— Так делаются деньги! — весело орала Любка. — Представь, какую страховку получат Ашкенази с Джекобсом! А ты — женись на мне! Ну!

Она достала из-под синей юбки браунинг и выстрелом ссадила со столба оратора, когда он кричал:

— Вот она ваша самооборона! Позор тебе, Россия! И это все после ужасов Цусимы!..

Любка подула на ствол и навела его точно в сердце Юза.

— Нас здесь сорок тысяч! — сказала она. — Без тебя будет тридцать девять тысяч девятьсот девяносто — женишься?

— Я женюсь на вас, Любовь! — заслонил рукою сердце Юз.

Но Любка жестоко засмеялась:

— На полумужичке-то?

И грянул выстрел…

Юз проснулся пустым, как кошелек рядового пенсионера. «Вот тебе, бабушка, и лужайка зелени! Маэстро, выбирайте делянку! — подумал он. Кошмары гнут — видать к дождю!» Едва брезжило утро.

Юз накинул шлафрок, сладко зевнул и, не умывшись, побежал записать воспоминания о сне на диктофон, но поленился и сел за письменный стол разобрать почту. Он взял большой светонепроницаемый пакет, на котором была наклеена белая бумажка с надписью:

«Ярчайшему представителю информационного рэкета Юзефу Змиевичу».

Юз взвесил пакет на ладони для диагностики по части гексогена. Потом вскрыл его и пробежал глазами.

— Ага… «Лапсердачные репортеры… Талмуд-гусары…» Пропускаем… «Фимиам половым инстинктам… логика пригодна лишь для арийцев… пример франции показывает, что чрезмерная задолженность государства влечет его под власть кагала…» Ну, почему Франция-то с маленькой буквы? Не убеждает! Далее: «Газета становится каббалистической силой… шантаж и реклама — черные жеребцы, дьяволы, несущие в бездну…» Вот это красиво! Это поэтично!

Юз чиркнул кресалом зажигалки, поджег и швырнул пакет в камин. Потом умылся, позавтракал, заглянул еще и в электронный почтовый ящик. А уже потом позвонил жене и сказал, чтоб не приезжала, что работает, что после полудня поедет на одну из городских свалок, где — по слухам — постоянно проживает один очень известный в прошлом киноактер Коробьин.

Жену его звали Лолой вот уже двадцать два года, с тех самых пор, как родилась.

— Мне, Лолка, тут такой сон навеяло! — сказал Юз. — Фамилии какие-то, имена, Одесский порт, пожары… К чему пожары снятся? К наводнению? Ты шутишь, а меня тут чуть не женили… Да во сне, во сне, разумеется! Да, да… Под вечер запели гормоны… Да, Лолка… Да, шутка старая… Как и ты, Лолка!..

После завтрака Змиевич выгнал из гаража свой маково-красный «гольф», заключил гараж, а воротясь, увидел живописную картину. Подле его авто гарцевал на белой кобылице отставной генерал и депутат Госдумы от левой оппозиции, мрачный до угрюмости Василий Жучков. Босые пятки его покоились в стременах.

— Добрый день вам, Василий Васильевич! Тут мне из Витебска звонили… И вы знаете, что там творится?

— Витебск в Белоруссии! — сообщил генерал, имея ввиду, что это вне сферы его влияния, и он ни за что не отвечает.