Это было далеко не тщеславие. Фактически это было, как будто она искренне пыталась принять юношу и саму себя серьезно, и, постоянно возвращаясь к своему отражению в зеркале, она могла великодушно дать то, чего, очевидно, не было в действительности и драматической обоснованности.
Когда они доехали до школы, воодушевление Барби достигло необычной точки, и, войдя в аудиторию, она немедленно привлекла внимание всех, кто находился близко, и в первую очередь девушек. Около половины аудитории состояло из юных девиц, живших в кампусе, сейчас собравшихся в группы по двое и больше, одетых в разновидные комбинации свитеров, джинсов, мужских футболок, сандалий, маек, коротких белых носков и кожаных туфель. Многие держали книжки, поскольку только что пришли из библиотеки, и некоторые продолжали читать, здесь и там были головы, покрытые косынками, поскольку некоторые из девушек только что вымыли головы или каким-то другим образом готовились к тому, чтобы лечь спать.
В аудитории также находилась маленькая армия одиноких мужчин, которые, одетые в футболки, читали газеты и держали за ухом карандаши. Остальные были там, конечно, в паре с девушками, держась за руки и важно разговаривая.
Однако именно девушки были лейтмотивом всего этого мероприятия. Они крутились и вертелись на своих местах, смеясь вправо, влево и назад, перешептывались и с таинственностью и важностью обменивались знаками. Девушки рассредоточились по группам, и эти группы, казалось, соперничали одна с другой, какая будет смеяться чаще, с наибольшей горечью и наибольшей эмфазой в конце. Они перегибались друг через друга, шептали что-то, что привлекало внимание других, а все вместе затем заходились смехом с таким всплеском дикости и какой-то сексуальной насмешки, как будто пытаясь создать впечатление, что сказанное только что было самой большой чувственной непристойностью, постижимой для них, второстепенное bon mot, [8] Хорошие слова (фр.).
фантастически искажающее образ декана.
— Тебе нравится Бах? — спросил Ральф, проглядывая программу.
— Люблю его! — сказала Барби, вероятно, несколько громко.
Послышалось несколько смешков, и девушка, ссутулившаяся рядом с Барби, тощая блондинка с сухими губами и темными миндалевидными глазами, чьи стриженые локоны на целый инч свисали над глазами, оторвалась от книги Джина Дженета, и ее рот исказился в болезненной слабой улыбке.
— Почему ты не сказал мне, что надо было одеваться небрежно? — спросила Барби тревожным шепотом.
— Но я сказал, — запротестовал Ральф.
— Но я имею в виду, вот так!
— Ну…
Заиграла музыка. Барби сидела невозможно прямо и смотрела вперед. Когда музыка закончилась, кто-то позади нее грубым сценическим шепотом произнес: «О, люблю!» Барби присоединилась к легким аплодисментам, попытавшись улыбнуться, хотя бы глазами. Но Ральф видел, что ее глаза были полны слез и что они в любой момент потекут но ее щекам.
— Может, мы еще куда-нибудь пойдем? — спросил он.
— Да, — сказала она, почти беззвучно, и они покинули свои места.
Девушка шла впереди, в маленькой черной шляпке, красующейся высоко на голове, с широко распахнутыми невидящими глазами, пытаясь не обращать внимание на девушек, которые хихикали и подталкивали друг друга локтями.
Они не разговаривали, пока снова не оказались в машине.
— Прости, если тебе не понравилось, — небрежно сказал Ральф, демонстрируя дурацкую раздраженность, и Барби разрыдалась, пряча лицо в руках и отшатнувшись от юноши, когда он попытался ее утешить.
— Ты меня стыдишься, — всхлипнула она.
— Что? — сказал Ральф.
— Ты, — настойчиво и жалобно продолжала она. — Потому что, потому что я не умная. — Она сказала это неуверенно, как будто в первый раз в жизни она решилась это произнести. — …Потому что я никогда не училась в колледже — ты думаешь, что я… что я никто — но я хотела учиться — я так хотела, Ральф. — И она подняла свое лицо, все в слезах, к нему, доказывая, что это правда. — И быть — быть… — Но ее голос сорвался в горькой беспомощности.
— Не будь дурочкой, — сказал Ральф, слегка расстроенный только тем, что эта девушка рядом, в хорошенькой шляпке, действительно плакала и страдала.
— Не будь дурочкой, — повторил он мягко, целуя ее в глаза и щеки, и Барби сама поняла это несоответствие и секундой позже отшатнулась от него, чтобы снять шляпку, помотать головой, поднести руку к волосам, чтобы привести их в порядок, и казалось, это чудесным образом ее успокоило.
Читать дальше