Терри Сазерн - Блистательный и утонченный

— Низкие машины и высокие женщины, — сухо сказал он в духе беседы.

— Эй, это же не какая-то деревенщина! — вскричала крошка Джин, словно совершила серьезное открытие, и настойчиво подтолкнула локтем руку Фроста. — Это же не кукурузная деревенщина! — Она алчно смотрела то на одного, то на другого.

Фрост кивнул, но, вполне трезвым голосом, адресовал свое замечание доктору.

— Она знакома с тем, кого вы знаете.

Фред Эйхнер кивнул в ответ и, протерев очки, взглянул на девушку.

— Без секретов, Марти! — она произнесла отрывисто, инстинктивно дотрагиваясь до сумочки, лежащей на коленях. — Пусть будет ясность, или рассчитай меня! — На мгновение она сидела с мрачным самосожалением, а затем грациозно обернулась к доктору снова.

— Вы же не деревенщина, док, я могу это вам сказать. Скажу! Всем джина! За мой счет!

Доктор Эйхнер попытался протестовать, но Фрост перехватил его взгляд с едкой ухмылкой, и девушка продолжала:

— Класса А для всех, Тони! — прокричала она через закрытую дверь. — Три похлебки для трех недотеп, да, док? — Она подмигнула ему с плохо скрываемым сладострастием, и пока они ждали, когда принесут джин, она пыталась развлекать доктора, производя грубые звуки, аккомпанируя музыке, которая вплывала вовнутрь из гостиной, все это время мечтательно ища его глаза и слегка покачиваясь, как будто танцуя. Сидя рядом с ней, доктор глотал свой мартини в сдержанном ожидании, хотя, очевидно, это пока было неподходящим вести разговор вокруг Тривли, поскольку Фрост, напротив, уставился задумчиво вниз в свой пустой стакан, даже более угрюмо, чем это могло показаться.

Когда принесли напитки, крошка Джин выставила их в ряд перед собой и, осторожно наклонившись вперед, сделала глоток или два из каждого, оставляя следы от губной помады на краешке стаканов, которые она по очереди вытерла своими большим и указательным пальцами. Затем она положила сумочку на стол, открыла и вытащила коробочку из-под земляного мускатного ореха и карандаш. Она высыпала содержимое коробки пропорционально в каждый стакан и перемешала все это карандашом.

Моментом после того, как началась эта операция, доктор Эйхнер, явно удрученный, посмотрел на Фроста за разъяснениями, после чего последний торжественно и заговорщически подмигнул и кивнул, как будто подтверждая это.

Когда мускатный орех был размешан, крошка Джин раздала напитки.

— Это вам, док, — сказала она радушно, — это поможет вашим старым веселым мозгам подумать кое о чем.

— Спасибо, — сказал доктор и поднял свой стакан в безмолвном тосте, но не притронулся к нему губами до того момента, пока Фрост и крошка Джин не начали пить.

Фрост не делал никаких усилий, чтобы скрыть свое отвращение к напитку, но выпил его в один длинный глоток, гримасничая все это время. Крошка Джин время от времени останавливалась, чтобы помешать свой напиток карандашом, который она протянула доктору.

— Это не растворится, понимаете, так что его надо выпить до того, как оно опустится на дно.

— Я понимаю, — сказал доктор Эйхнер, следуя совету. — Мускатный орех, да? — Он чудаковато осмотрел дно пустого стакана.

— И немножко каши, — добавила крошка Джин. — В банке еще было немного гашиша.

Фрост содрогнулся.

— Срань господня! — сказал он.

— Гашиш? — сказал доктор, явно удивленный. — Я правильно понял, что ты сказала «гашиш»? Индийская конопля? — Он посмотрел на Фроста, ожидая объяснений, но тот, видя его беспокойство, даже не шелохнулся. — Почему, это же каннабис, индийская трава! — Он тщательно вгляделся в свой стакан, как будто его проницательные глаза могли сделать точный анализ остатка на дне. — Гашиш и мускатный орех!

— Вам надо справиться с этим, док, — сообщил Фрост, неожиданно воспрянув духом. — Давайте выпьем. — Он заказал еще по одной порции всем, себе небольшую порцию, «Розовую леди» для крошки Джин и двойной мартини для доктора.

Принесли джин, и Фрост тут же потребовал узнать, сколько времени. Было без четверти восемь. Он поспешно опорожнил свой стакан и жестами поторопил доктора.

— О'кей. — сказал Фрост, резко встав, — давайте двинемся. — И, открыв дверь, он шагнул из кабинки и упал прямо лицом вниз на застеленный ковром пол. Это вызвало необычайный переполох в баре, и когда доктор наконец добрался до него, двое официантов уже стояли на коленях, нависая над телом.

— Никакой самодеятельности! — сказал доктор Эйхнер, оттолкнув их назад. — Я врач.

Фрост какое-то время действительно был без сознания, но он быстро пришел в себя и затем без проблем встал на ноги.