Роман Савов - Опыт интеллектуальной любви

— Я не понимаю, что ты имеешь в виду, Кисыч. Пожалуй, я пойду.

— Мне кажется, что ты путана. У тебя нет случайных связей. Скорее всего, у тебя есть ограниченный круг клиентов. Но как ты к этому пришла — вот вопрос. Почему Таня не такая?

— Оставь, пожалуйста, сестру в покое.

— Может быть, ты дашь мне ответы на мучающие меня вопросы?

— Зачем? Ведь ты же для себя все решил. Ты изучаешь меня, а это значит, что ты меня не любишь.

— А для тебя это так важно? Ты же — Манон Леско. Тебе не все равно, люблю я тебя или нет?

— Представляешь, не все равно.

Она начала причитать:

— Ты меня не любишь… меня никто не любит… я одна… мне так одиноко… я одна…

— Успокойся. Все могло бы быть сейчас хорошо, если бы ты не совершила тогда той досадной ошибки. Дернул тебя черт лгать так непродуманно. Я всегда тебе говорил, что лгать надо наверняка, без сбоев. И эта история с беременностью. Признайся, что ты все это выдумала? Ну, признайся.

Ее слезы мгновенно высохли. На меня смотрели спокойные злые глаза.

— Ну, и скотина же ты!

— Браво! Ты уже не материшься! Какой прогресс!

Она лезет ко мне со своими когтями, но я заламываю ей руки. Потом броском с подстраховкой опускаю на пол. Я начинаю ее раздевать. Она сопротивляется. Потом говорит совершенно спокойно:

— Родь, перестань. Я не хочу.

Подходит к окну. Поправляет одежду.

— Ну и дурак же ты, Кисыч! Вечно отпускаешь меня в самый неподходящий момент…

Лежим на полу, прикрывшись одеялком, помнящим мое детство. Она встает, накидывает на плечи свитер и выходит на балкон.

На кафеле холодно. Ночь тиха и таинственна.

— Ты изучал и изучаешь меня, но ты меня не любишь и никогда не любил.

— Ты права, но не вполне. Когда я позвонил тебе в первый раз, я думал, что смогу исправить тебя, если ты в меня влюбишься. Я действительно играл роль, но играл честно. Даже сам во все это поверил. Только не помню уже перехода, когда игра стала реальностью. Я полюбил тебя. И сейчас люблю. И в дни разлуки умирал с тоски. Хотелось к тебе. А ты гуляла с эмвэдэшниками.

Она молчит. Думает себе о чем-то и курит.

— С кем ты разговаривал по телефону?

— С твоей бывшей сокурсницей.

— С какой?

— По юрфаку. Зовут Настей. Фамилию не знаю. Мой телефон дал ей Секундов…

— А… Секундов…

— Он думал, что этот звонок поставит точку.

— А…

— Она, между прочим, рассказала о тебе много забавного, впрочем, ничего шокирующего, ничего, что я не мог бы предположить. Если честно, мне все равно, что я еще узнаю о тебе. Я привык жить с двойной моралью. Когда я с тобой, я забываю о принципах. Ты, кстати, иногда этим пользуешься.

— Кисыч, ты не любишь меня.

— Люблю.

— Что она еще рассказала?

— О растрате денег.

— А, об этом!

— О твоей любви к Андрею.

— А вот это ложь!

— Она утверждала, что ты еще долго преследовала его потом…

— Лжет. Она сама была влюблена, как кошка. Теперь я вспомнила, кто она.

Ее голос становится злобным.

Мне становится не по себе.

— Кисыч, ты меня любишь?

— Ты знаешь.

— Обещай мне тогда одну вещь.

— Какую?

— Ну, ты обещай!

— Обещаю.

— Обещай, что не будешь испытывать меня, проверять или как ты еще это называешь…

— Ты сама вынуждаешь делать это. Своей ложью освобождаешь от моральных обязательств. Даешь карт-бланш. Обещай, что не будешь больше лгать.

— Все. Я пошла.

Я гляжу на нее и начинаю хохотать. Настя останавливается, бросает на меня взгляд и улыбается.

Мы любим друг друга еще и еще. А потом засыпаем прямо на полу, прикрывшись одеялком, на котором изображены оленята.

Мне снятся кошмары: приходит бабушка, застает нас… Я несколько раз просыпаюсь и смотрю на часы. Кажется, я так и не уснул.

Половина шестого. Она собирается быстро. Одевается. Никакой косметики. Домашняя и заспанная. Симпатичная и юная.

На улице холодно и морозно. От южного ветра нет и следа. Опять болит горло. Кажется, время обернулось вспять. Мы снова идем от моей бабушки ранним утром. Я снова провожаю Настю до остановки. Снова сажаю на маршрутку, поцеловав на прощание. Когда я подхожу к дому, солнце уже золотит окна. Я раздеваюсь, укладываюсь и засыпаю. Мне снится ранняя осень, осинник, в который я захожу с отцом, и трава, усеянная оранжевыми шляпками грибов. Во сне я переживаю и счастье, и ощущение его скоротечности.

— Здорово, Родион.

— Привет, Андрюха.

— У меня плохие новости… Женек погиб…