Роман Савов - Опыт интеллектуальной любви

Но еще одна встреча произойдет. В этом я теперь уверен.

По-моему, мы просто не поняли друг друга. Я неожиданно поверил в Павлову только потому, что она живет в том же доме, что и Демоническая, только потому, что у нее похожий телефон. Ну и что? Мало ли в этом мире случается совпадений?

Все как после приема у стоматолога. В общем-то, ничего хорошего, зато ничего не болит, а нервное напряжение ушло, оставив место усталости.

Лены больше не существует. Не надо решать связанные с ней проблемы, но приходит зияющая пустота, которую придется заполнять другой. Мне не хватит на всех денег. Да и нужно ли это?

Если Красногорская опубликует "Прелюдии", до опубликования "Лгуньи" останется один шаг. К тому времени роман следует закончить, а он, между прочим, движется не быстрее черепахи.

К одним невзгодам присоединяются другие, а там еще и еще… И единственной отдушиной теперь является творчество. Мертвое творчество? Или живое? Я живу старыми опусами, питаясь ими, как мертвечиной. Автор должен расти, а не жить, думая о былых достижениях.

К чему вся эта диалектика?

Только потому, что я не могу понять, хочется идти к Красногорской или нет, хочется читать перед малопочтенной публикой или нет, хочется читать старое или писать новое? Вероятнее, мне ничего не хочется.

Я заставляю себя собраться и выехать. Даже умудряюсь опоздать всего лишь на десять минут. И зайти к Елене Евгеньевне, где встречаю Красногорскую.

— Елена Евгеньевна?! — приветствую я Гагину. — Здравствуйте, Ирина Константиновна! — это — Красногорской.

— Родион, Родион, — вот вы-то мне и нужны.

Красногорская усаживает меня подле, начинает расспрашивать о том, где я работаю, чем занимаюсь, что пишу.

— Пишу роман, Ирина Константиновна.

— Большой?

— Очень. Не хотите напечатать?

— Вообще-то большие вещи мы не можем позволить себе издавать, но вы несите, несите… следует посмотреть…

К Красногорской заглядывают какие-то люди. Справляются, в каком зале будет проходить гостиная, и уходят.

— Чему посвящено мероприятие?

— Узнаете, Родион, узнаете сейчас. — Она смотрит на часы. — Не буду раскрывать карты заранее. Много всего надо обсудить. Много всего.

Наконец, заходит женщина, похожая на завуча, чтобы сообщить о полной готовности.

Красногорская заранее вручает мне книги каких-то поэтов и зовет в картинную галерею. Стол будет накрыт там.

Я поворачиваюсь к Елене Евгеньевне, ухмыляюсь, приглашая таким образом стать сообщницей на этой ярмарке тщеславия.

Комната увешана картинами и фотографиями рязанских художников. На большинстве из них — церкви Рязанской области. С погостами и без, с колокольнями и без, со священниками и без них.

В середине комнаты установлены три стола, образующих смысловой центр. Вокруг стоят стулья, сидят люди. По ранжиру.

Я разглядываю большую группу поэтов и писателей всех мастей, лица которых мне не знакомы.

Женщина с измотанным лицом, немного нервная, немного жеманная, имитирует Цветаеву — Сафронова, кажется. Переехала вместе с мужем в Москву, работает не то журналистом, не то вольным писателем. Специализируется на публицистике. Считает себя гением. Сафронова запоминается тем, что раздражает.

Крупный мужчина, поражающий чем-то нелепым в своей основе. То ли писатель, то ли поэт, то ли редактор, то ли корректор. Фамилия — Крючков. Когда-то он говорил, что хотел стать монахом. Никак гордится этим! И тем, что хотел, и тем, что не стал. Сколько его помню, он всегда надевал пестрый пиджак. Патриарх сборища. Мне иногда кажется, что Красногорская взяла его вместо Бакуна, который стоял у истоков ее дела.

Я вспоминаю Бакуна, Красногорскую, десятый класс и себя, слушающего их. На базе моей школы они организовали тогда поэтический клуб по отбору молодых талантов. Мне не довелось в нем состоять.

Позже, заканчивая институт, я узнал, что в этот клуб ходит Панасюженкова! И когда? Накануне своего замужества и отъезда в Бельгию!

Красногорская открывает вечер. Знакомит нас с достижениями журнала. Говорит о своем сыне, проходящем нелегкую практику в Китае. Говорит о другом сыне, издающем ее журнал.

— Теперь же хочу представить вам поэта (не желаю использовать слово "поэтесса", потому что в нем присутствует элемент второго сорта), именно поэта — Галину Симонову. Давайте поздравим ее с выходом нового сборника.

Аплодисменты.

Галина, невысокая симпатичная женщина, читает стихи. Стихи хороши, но я нахожу в них изъяны, повторы… И чем больше она читает, тем больше изъянов. Поэт никогда не должен выдавать свои стихи большими порциями — аксиома.