Уже прощаясь, Орлова задерживается в дверях, а я делаю шаг, чтобы выйти. Мы оказываемся прижатыми друг к другу. Я ощущаю ее жаркое дыхание, вижу как вздымается грудь в декольте.
Она поднимает лукавые глаза:
— Звоните.
— Я… позвоню.
Таких заигрываний я не помню со времен Панасюженковой. Не хватало еще, чтобы потрогала меня за причинное место!
Я провожаю взглядом ее совершенные ноги.
— Ну, что, Виталий, пойдем!
— Ты меня не помнишь?
Я долго гляжу на Моисеева.
Он никогда не выделялся, поэтому его невозможно вспомнить. С ним не было связано ни одной сильной эмоции: он не дрался, не был тем, кого бьют, просто серая мышь, на которых просто не обращаешь внимания. Теперь же я его вспомнил.
— У тебя ведь классной была Зеленова?
— Да. А у тебя — Исаева.
— Мне повезло.
— Почему повезло?
— Не знаю, как вы все учились у Зеленовой? Она же совершенно ничего не смыслит в педагогике. Когда я собрался поступать в педагогический, она сказала матери, что мне об этом нечего и думать, что я буду профнепригодным. Из-за нее я потратил столько времени.
— Где же ты учился?
— Сначала закончил медколледж.
— Ты закончил медколледж?
— Да. Потом поступил на факультет психологии в пед.
— У тебя два образования?
— Да.
Я обливался потом. Начало сентября выдалось зверским: 27 градусов. На второй половине первой лекции я снял пиджак, оставшись в жилетке, на второй перемене я снял жилетку, но и это не помогло. Я чувствовал, что умираю от жары. И голода…
Брюки сползли на бедра, а живот прилип к спине.
С собой у меня было пятьсот рублей и нехорошее предчувствие, что с этой купюрой меня не повезут.
Второй водитель тридцать третьей высадил меня, не доезжая до остановки. Я попытался доказать свою правоту, но он был неумолим.
Пришлось идти до Новой, изнемогая от духоты.
Едва я зашел в квартиру, раздался телефонный звонок. Меньше всего мне хотелось беседовать сейчас с кем бы то ни было. Однако мама позвала, т. к. спрашивали "Родиона Романовича".
— Родион Романович, здравствуйте!
— Здравствуйте.
— Вы меня не узнаете?
— Нет, не узнаю, — мрачно промолвил я.
В трубке раздался нервный смешок.
— У меня есть два билета в Приоленд. Не хотите составить компанию?
— Извините, но вы кто?
— Девушка.
Смешок.
— А как вас зовут?
Уж не происки ли это Олеси? Очень уж на нее похоже.
— Татьяна.
— "Итак, она звалась Татьяна", — процитировал я.
Голова раскалывалась от жуткой боли. Хотелось есть и спать. Вместо этого мне предлагают сходить на карусели.
— А вы считаете нормальным такое приглашение? Обычно мужчина приглашает женщину.
— Сейчас мужчины такие, что если не взять инициативу в свои руки, то ничего и не выйдет. Сколько раз убеждалась!
— Вы приглашаете меня на аттракцион с тем, чтобы я заплатил за обоих?
— Ну вот, опять! Ну, что вы за мужики! Ну, хотя бы один нормальный попался.
У меня возникло неодолимое желание повесить трубку. Что я и сделал.
Она перезвонила через минуту.
— Разъединили.
— Да, связь плохая, — усмехнулся я.
— У меня контрамарки.
— И вы приглашаете?
— Да.
Неожиданно для себя я согласился.
Мы условились встретиться на остановке "Площадь Победы".
А если это не Настя, если это не Олеся, то кто? Я начал представлять себе ту, которая могла бы позволить себе такое безумство: Орлова, Татьяна Владимировна, Светлана Сергеевна, Екатерина Игоревна? Кого бы я хотел встретить, если бы это непременно должна была оказаться одна из них?
Перебрав в уме воспоминания об этих женщинах, я понял, что мне больше по душе та, которая не вызывает похоти — Светлана. Секретарь учебной части.
Я загадал: если это будет она, я больше никогда не увижусь с Настей. Гадание на женской плоти. До чего же я дошел!
Уже подходя к остановке, я увидел Свету. Сбылось.
Неожиданно я почувствовал легкое волнение. Неужели из-за нее? Не может быть. Я уже столько встречался за это лето с разными женщинами, что ни одна не может вынудить меня нервничать. "Это голод".
И вдруг я все понял. Я понял, что старое не умирает, как не умирает и человек. Постепенно перед глазами появляется нечто новое: сначала — маленькое, но потом оно растет все больше и больше, пока не заслоняет мир.
Вот и теперь. Мир Насти, а значит, и мой мир уходит, и я провожаю его своим волнением.
Но что мне делать сейчас со Светой?
— Здравствуйте, — я напряжен и взволнован.
Как говорил Каа: "Нелегко менять кожу".
Читать дальше