Роман Савов - Опыт интеллектуальной любви

Сейчас я устремлен в никуда.

Я понимаю, что это она, когда девица с внешностью армянки подходит вплотную.

Мое сердце не стало биться чаще. Я поздоровался и преподнес цветы. Мы зашли в холл. "Евротур" — молодежная комедия.

Посидели в кафе. Выпили кофе. Она отказалась от мороженого. Только кофе. Я спокойно рассматривал ее, она с интересом — меня.

Я не знал, что следует делать. Говорить с ней, отвлекая от фильма, или дать спокойно посмотреть? Взять ее за руку или сидеть, как истукан? Бремя выбора снова ложилось на меня, а я уже успел от него устать. Тогда я забыл о ней вовсе и начал наслаждаться фильмом. Если таким фильмом можно наслаждаться. В нем было достаточно много пошлости. Не знаю, нравилось ли это Сметанниковой, но мне нравилось. Я вторично встречаюсь с другой женщиной, не Настей. Странное чувство — быть предателем. Когда зал озарялся светом, я невольно бросал взгляд на ноги Сметанниковой. Красивые ноги. Красивое горделивое лицо армянки. Карие глаза. Нос с горбинкой, который совершенно не являлся недостатком, вопреки мнению Черкасова. Утонченна. Умна… И все-таки заурядна.

Молодые люди в фильме попали в Амстердам. Одного изнасиловали какими-то хитроумными устройствами, а на память подарили футболку, другой лишился девственности с прекрасной продавщицей, потеряв при этом документы друзей. Брат с сестрой наелись гашиша — от инцеста их спасла случайность. Пошлость нагромождалась на пошлость. Под конец было уже не смешно, а скучно. Сметанниковой, судя по всему, было скучно с самого начала.

Мы шли после, не говоря ни слова. Словно фильм был сам по себе, мы — сами по себе.

На повороте около нас остановилась машина, и меня кто-то окликнул. В зеленой "Ниве" сидел загорелый Пашка и улыбался.

"Вот идиот, — подумал я, — не мог проехать мимо? Когда надо подбросить до Рязани маму, ему хватает ума не сделать этого, а сейчас, видя меня с девицей, нужно обязательно остановиться!"

Он не поленился даже выйти. Я вынужден был предоставить Сметанникову самой себе.

Типичные фразы: как ты, где ты, кем работаешь?

Я с удовлетворением понимаю, что мне на Тачилкина наплевать. Однако я скрываю это — так требует долг вежливости. Пашка предлагает подбросить нас, куда следует, но я отказываюсь. Неужели он думает, что мы спешим? Или ему нечем заняться? Ему скучно. Он сознает себя успешным человеком, но ему нужен субъект, который осознал бы его успешность, иначе зачем она ему? Никто не хочет быть сам для себя.

Я рассказываю Лене о том, кто такой Пашка, о его работе в Германии. Его жизнь, несмотря на внешнюю насыщенность, представляется удивительно прозаичной. Я воспринимаю ее, как интеллектуальную схему, простую и банальную.

Лена рассказывает о своей работе юристом, о своей зарплате — не очень большой, кстати.

Когда я довожу ее до дома, мне уже хочется поскорее расстаться. Усталость от бесконечных начал. Впрочем, если бы мы начали целоваться где-нибудь на скамейке — я устал бы и от этого. Разве не этому научила меня встреча с Машей? Так что же меня устроило бы? Наслаждение ее ногами? Но если бы это произошло, что бы тогда осталось? Чем бы я стал заниматься дальше?

По ее спокойному, слишком даже спокойному лицу, нельзя решить, понравился я ей или нет. А что бы я хотел увидеть? По меньшей мере, обожание? Но и это бы надоело.

До меня доходит, что я болен Бодлеровским сплином. Вот только где Бодлеровский идеал? Уж не Настя ли это?

На другой день мне звонит Настя, предлагает сходить в кино. После Сметанниковой это выглядит насмешкой, но я соглашаюсь.

Фильм Чухрая "Водитель для Веры" — бездарная работа о девице, которая влюбилась в водителя машины своего отца-генерала. Фильм напичкан штампами: водитель влюбляется в Веру-инвалида, но при этом спит с красавицей-служанкой. Вот Вера хочет сделать аборт. Вот отца убивают по политическим мотивам. Вера видит это. За ней охотятся. Ее убивают. Ее ребенок (она успела родить) попадает к водителю. Охотятся за ним. Он приносит ребенка к своей любовнице-служанке, а сам "вызывает огонь на себя".

Меня не покидает двойственное чувство: то ли я сижу здесь на фильме Чухрая и смотрю его с Настей, то ли на "Правилах секса" год назад, то ли сейчас лето и наши отношения переживают второе рождение и вторую смерть, то ли сейчас зима, и ночью она выплеснет мне в лицо чай, то ли я смотрю фильм со Сметанниковой, то ли рядом со мной сидит Мартынова. Я запутался в лабиринтах времен. В женщинах. В себе. В моем восприятии произошел какой-то сбой. Мне все казалось, что Настя знает о вчерашней встрече со Сметанниковой.