Кейт Аткинсон - Витающие в облаках

— Со мной?

Но тут прискакал Робин в красных вельветовых штанах на лямках и футболке с длинным рукавом в бело-синюю полоску — словно ведущий детской передачи «Учись и играй». На одной лямке у него красовался значок в форме щита с надписью: «Староста школы».

Я спросила, вправду ли он был старостой.

— Это иронический комментарий по поводу природы власти, — объяснил он.

— Я тебя потом поймаю, — сказала мне Оливия и растворилась в толпе.

— Это настоящее! — с жаром воскликнул Робин. — То, что сейчас происходит, очень важно!

— А я не знала, что буддисты интересуются политикой.

— Буддисты?

— Вчера ты был буддистом.

— Ну и что, а сегодня я, может, маоист. Ты ничего не знаешь.

С его последними словами я спорить не могла.

К нам через мешанину тел пробились Шуг и Боб.

— Анархия рулит, — лаконично заявил Шуг.

Боб держал кулек из коричневой бумаги, доставал оттуда волшебные грибы и ел один за другим, словно леденцы. Он предложил кулек Робину.

— Вы — людишки без убеждений, верно ведь? — сказал Робин, отправляя в рот пригоршню псилоцибиновых грибов. — Ленивые гедонисты. Вас волнуют только собственные мелкие жизни.

— Его политизировали, — объяснила я Бобу и Шугу.

— Ух ты! — сказал Боб. — Больно было?

Рядом с Робином появилась Шерон.

— Прямое действие, — сказала она, лихорадочно тряся сосками, — это единственный способ что-либо изменить.

— Именно! — согласился Робин.

— Херня, — сказал Шуг (очень лаконично, подумала я).

— Когда придет революция, вас и таких, как вы, поставят к стенке первыми! — прошипела Шерон.

Робеспьер, Сталин, Шерон — траектория развития политической мысли стала мне ясна. Шерон в полемическом задоре принялась разглагольствовать о том, как студенты будут править миром и как рабочие с местной часовой фабрики и хлебозавода возьмут на себя управление факультетом гуманитарных и общественных наук (кстати, вот это могло бы оказаться и к лучшему).

— А я думала, мы митингуем из-за Вьетнама… или из-за шахтеров… — удивилась я.

При виде моей тупости Робин вздохнул:

— Мы митингуем из-за всего!

— Из-за всего? Но это же очень много разного…

— Ты ничем не лучше своего парня, — обиженно сказал Робин.

Боб растерянно посмотрел на меня.

— Это он про тебя, — объяснила я.

— Мы поднимаем восстание! Нам не нужны легкомысленные люди вроде вас! — сказал Робин.

— И пятая колонна! — добавила Шерон, угрожающе глядя на меня.

Все это не улучшало моего самочувствия. Помимо головной боли, у меня началась ломота в руках и ногах, а горло будто натерли наждачной бумагой.

Боб и Шуг объявили, что «зависнут» тут и посмотрят, что будет дальше, а я пробилась через толпу и выбралась в коридор, надеясь не попасться на глаза Мэгги Маккензи.

Внезапно до меня донесся ее строгий голос — можно подумать, что, вспомнив о ней, я вызываю ее неким волшебным образом, — и я поскорее скрылась в женском туалете.

Там оказалась Терри. Она сидела на подоконнике перед зеркалами в компании неожиданной новой собаки: шелковисто-гладкой, очень элегантной и явно породистой — гораздо более утонченного воплощения собачьей сущности, чем давешний неуловимый желтый пес. Новая собака и Терри делили между собой пакетик шоколадного драже: одно Терри, одно собаке и так далее. Животное брало драже с ладони Терри губами, словно лошадь-чистюля.

— Познакомься, это Хэнк, — сказала Терри гордо, словно сама только что родила этого пса. — Я его нашла.

Она потерлась о мокрый собачий нос своим, чуть более сухим.

— Правда, он потрясающий?

Пес меланхолично воззрился на меня красивыми глазами цвета морской волны. Меня посетила ужасная мысль.

— Как называется эта порода?

— Боже, какая ты невежда. Веймарская легавая, как же еще.

— Да, я так и подумала.

Я не решалась разрушить новообретенное счастье подруги своими подозрениями по поводу того, откуда взялся Хэнк. Ибо кто это мог быть, если не Малыш? Терри встала и осторожно потянула за веревку, которой была обвязана шея собаки.

— Нам надо идти. Купить всякое.

— Всякое?

— Ну да. Всякие собачьи вещи.

— Ты хочешь, чтобы я пошла с тобой?

— Нет, я справлюсь.

Терри соскочила с подоконника. Пес тенью последовал за ней, и она целеустремленно (этого наречия она еще ни разу не использовала на моей памяти) направилась прочь. Она даже темные очки сняла. Может быть, под панцирем ламии все еще таилась типичная американская девушка — бодрая, находчивая студентка, из тех, что подрабатывают бебиситтингом и становятся королевами выпускных балов. Кажется, новой Терри я была уже не нужна.