Кейт Аткинсон - Витающие в облаках

— А кто его разозлил? — спросил Шуг.

— О, волшебники, они такие, им только повод дай, — мрачно сказала она.

Притом что Робин и Гильберт жили в Балниддри, они странным образом не знали, как туда попасть. Мы несколько раз возвращались, пересекали собственный след, а однажды оказались даже в низинах Карс-оф-Гаури (или на границе с ромуланской нейтральной зоной — смотря кого из нас спрашивать). От пассажиров катафалка никакого проку в смысле навигации не было — оказалось, что мы все лишены чувства направления. Боб славился тем, что однажды по ошибке сел на кольцевой автобус и оказался в плену на несколько часов. Я же, разумеется, потерялась с рождения и до сих пор не нашлась.

— Ух ты, коровы, — сказал Боб, выглядывая в окно катафалка, подобно любопытному трупу.

Андреа нахмурилась, глядя на него, и спросила у меня:

— Он не часто бывает на воздухе, а?

Робин исполнил смертельный трюк в виде разворота на сто восемьдесят градусов. Вскоре после этого пошел град. Крупные градины, размером с шарики нафталина, колотили по стеклу. На нем нарастал сугроб, закрывая обзор, поскольку дворники катафалка давным-давно умерли от старости.

Именно теперь Робин открыл нам назначение двух доселе загадочных веревочек. Одну следовало протянуть через окно водителя, другую — через окно пассажира. Робин потянул за свою веревочку, и дворник дернулся в его сторону.

— Видишь? — с надеждой сказал он, обращаясь к Терри. — Теперь твоя очередь.

Она дала краткий, выразительный отрицательный ответ.

Робин наконец нащупал правильный курс в недрах Карса, и катафалк начал терпеливо пробираться по длинным прямым аллеям, обсаженным деревьями, — таковы второстепенные дороги Ангуса.

— Ух ты, овцы, — сказал Боб.

Наконец катафалк свернул налево на указателе, гласившем «Западный Балниддри», и по неровной дороге дотащился до старого фермерского дома, формой похожего на ящик. Дом был покрыт снаружи штукатуркой, усаженной камешками, и выкрашен в цвет неба (то есть серый).

— Готовьтесь нас отправить, доктор Маккой! — выкрикнул Боб.

Мы проехали мимо газона перед домом — когда-то он был покрыт аккуратным меандром подстриженных самшитовых и тисовых изгородей, но сейчас превратился в дикие заросли крапивы и ржавых железок. Робин поставил катафалк в мощенном булыжником дворе за домом, где сбились в кучу ветхие пристройки, пытаясь укрыться от непогоды. Когда нас эксгумировали из глубин катафалка, все еще пахнущих бальзамировочной жидкостью и хризантемами, я поняла, что в деревне даже холодней, чем в городе. Булыжники двора уже начали покрываться изморозью.

Боб уснул, пока мы парковались, и его пришлось тащить из задней двери катафалка, как сонного зимнего медведя из берлоги.

— Волшебный Боб! Как жизнь? — воскликнул Гильберт при виде Боба.

Гильберт происходил из древней аристократической семьи с отчасти запятнанной репутацией. Его мать скандально и громко развелась с его отцом — Гильберт утверждал, что причиной была зоофилия, но (очень надеюсь) он имел в виду, что отец вел себя с матерью как скот. Анемичное тело и лицо с явными признаками близкородственного скрещивания придавали ему вид умственно дефективного, но он обладал прекрасными манерами и был очень мил, не говоря уже — богат. Если бы не злосчастное сходство Гильберта с выросшим в темноте картофельным ростком, я бы с радостью ушла от Боба к нему.

— Эй, — сказал Боб Гильберту в знак приветствия, и они куда-то убрели вместе.

Шуг уже исчез, и Андреа потащилась за ним по пятам, как пес, страдающий от неразделенной любви. Пытаясь скрыться от Робина, я пошла за Терри в дом через ветхое, заколоченное фанерой крыльцо, по холодному коридору, выложенному каменными плитами и заваленному ботинками, резиновыми сапогами и кусками велосипедов. Еще я увидела верхнюю половину человеческого скелета на подставке (память о студентах-медиках, которые жили в доме раньше), почти целый двигатель от малолитражки, голову оленя на доске и множество больших стеклянных бутылей — одни пустые, в других бродило что-то рискованное, из сырья, собранного в придорожных кустах. Дальше шел стеллаж с пыльными бутылками из-под «айрн-брю», закупоренными вручную, с этикетками «Бузинное шампанское». Они были нацелены на нас, как батарея легкой артиллерии. Вот так происходят несчастные случаи, подумала я.

Коридор привел нас в кухню — просторное помещение, когда-то, наверно, полное тепла и вкусной деревенской еды, но сейчас холодное, как ледник. Бо́льшую часть кухни занимала огромная чугунная плита, вокруг которой вяло — словно сказочная принцесса, которую злая фея превратила в служанку, — суетилась Миранда, студентка-медичка. (По-моему, она выбрала эту профессию не из желания помогать страждущим, а ради доступа к наркотикам.)