Кейт Аткинсон - Витающие в облаках

Мы бросаем вызов непогоде. Скорее всего, нас унесет ветром. Серые воды моря громоздятся горами, белые кони бьют копытами, невидимая рука жестоко гонит по небу тучи.

— Рассказывай дальше.

— Наступили летние каникулы — последние перед последним учебным годом. Я только и делала, что занималась — я надеялась пойти в Эдинбургский университет изучать естественные науки.

— Правда?

Я никогда не думала, что у Норы склонность к естественным наукам. Мне даже в голову не приходило, что у нее вообще есть левое полушарие.

— Да, правда, — говорит она. — В то лето дождь шел не переставая. Конечно, в этом не было ничего необычного. Но вдобавок на дворе стояла теплынь — воздух был тяжелый, как в тропиках, словно мы оказались в центре великих перемен климата. Погода была очень странная — лиловые, беременные бурей небеса, гудящий от электрических зарядов воздух. Я впервые в жизни увидела шершней — они летели, тяжело жужжа, словно с трудом несли собственный вес. И еще нас все лето осаждали осы — мы находили то одно гнездо, то другое: под стрехой, на чердаке, в зарослях сирени, нависающей над газоном. Мэйбл купила цианистый калий, чтобы их травить, но ошиблась и взяла не то — порошок вместо газа, так что мы избавились от ос только с наступлением холодов.

Потом приехала Эффи — насовсем, сбежав от позорных деталей бракоразводного процесса и от репортера «Дейли экспресс», желающего во что бы то ни стало запечатлеть внешность соответчицы по нашумевшему делу. Судя по всему, на суде всплыли снимки абсолютно всех частей ее анатомии, за исключением лица.

Все это время Эффи была невыносима — она уныло слонялась по дому, бормоча гадости про Мэйбл: про ее полноту, про еду, которую она готовит, про ее сомнительные моральные качества. Мэйбл только улыбалась и говорила Эффи, что Бог ее любит.

«Ни… он меня не любит», — шипела в ответ Эффи. Она была убеждена, что Мэйбл охотится за деньгами, и боялась потерять наследство (от которого уже практически ничего не осталось, кроме бриллиантов Евангелины, которые Мэйбл не носила). Эффи терпеть не могла находиться в комнате у больного, но все равно подолгу сидела там, пытаясь выведать у Дональда подробности его завещания.

Она считала, что отец начисто выжил из ума, и консультировалась с юристом — она теперь половину своего времени тратила на юристов — о том, как объявить брак недействительным. Я старалась не попадаться ей на глаза, потому что у нее не находилось для меня ни одного доброго слова. «При виде тебя я вспоминаю, что старею».

Много времени Эффи проводила и за телефонными разговорами с Лахланом, который все еще жил в Эдинбурге, — она пыталась уговорить его приехать в гости, и в конце концов он приехал. Это было в августе. Он привез с собой неврастеничную жену, дочь судьи…

— О, назови ее уже как-нибудь, ради бога.

— Ты уверена?

— Да.

— Памела.

— Спасибо.

— …неврастеничную жену Памелу, которая родилась и выросла в городе и терпеть не могла деревню. Памела тут же слегла, жалуясь на головные боли и влажность. Мэйбл целыми днями таскала Памеле наверх холодный чай, аспирин и печенье из аррорутовой муки и уверяла, что, вопреки очевидности, Бог ее очень любит. Неблагодарная Памела жаловалась, что от Мэйбл воняет беконным жиром, — это была неправда, от Мэйбл пахло тальком с ароматом фрезии от «Ярдли» и вареньем, так как шла пора варки варенья и Мэйбл часами мешала кипящий сироп и ягоды в старинных медных тазах на кухне «Лесной гавани». Эти тазы она отчистила до блеска лимонным соком и собственными стараниями. Варка варенья была опасным делом из-за ос, так что, прежде чем приступить, Мэйбл законопачивалась на кухне и предупреждала, чтобы туда никто не совался.

Варенье она варила, видимо, для себя — остальные обитатели дома не съедали и двух банок за год. У Эффи характер был слишком горько-кислый, чтобы любить сладкое, а Дональд точно не ел никакого варенья — в последнее время он питался только тюрей из хлеба с молоком. Недавно у него начались страшные боли в животе. Местный доктор, который вообще удивлялся, что Дональд до сих пор жив (возможно, благодаря самоотверженной заботе Мэйбл), решил, что это язва, и прописал микстуру с магнезией.

Лахлан и Эффи проводили все время вместе, обычно вне дома, — они катались на машине или гуляли по холмам, иногда плавали в озере и все время строили планы, как бы избавиться от Мэйбл. Сама Мэйбл была к ним безмятежно-равнодушна и целыми днями крутилась по хозяйству, что-то жизнерадостно мурлыча себе под нос. Она явно хранила какой-то секрет, и меня удивляло, что Эффи, у которой столько собственных тайн, не пытается вытянуть у Мэйбл ее тайну.