Анна Бялко: Сказки женского леса

В кресле рядом с кроватью, неудобно свернувшись клубком и укрывшись клетчатым пледом, спала Полина. При первых моих шевелениях она подняла голову.

– Ну, как ты? – в голосе не было ни издевки, ни раздражения.

– Да знаешь, страшно сказать, ничего. А тебе, кажется, неважно спалось? – Я сделал неловкую попытку отыграться за ее вчерашние подначки.

– Учти, в невыспавшемся состоянии я способна на убийство. – Мрачно предупредила Полина, тут же добавив: – Впрочем, в твоем случае даже сильно стараться не придется.

– Сдаюсь, сдаюсь. На самом деле, без тебя бы я, правда, наверное, помер. Ты извини, и вообще спасибо.

– Ага. Счас зарыдаю, прекрати немедленно. Градусник лучше поставь, – и скрылась.

Градусник показывал тридцать семь с копейками, и вернувшаяся умытая, причесанная и посвежевшая Полина разрешила мне встать, пообещав даже завтрак.

Было чертовски здорово сидеть вдвоем на кухне. Вчера Полина каким-то непостижимым образом ухитрилась навести там порядок – вообще-то любовь к порядку не была ее сильной стороной, зато готовила она потрясающе. Омлет был легок и воздушен, гренки – хрустящи, а кофе в Полининой чашке (мне она кофе не дала, заявив, что нечего переводить на больных хорошие продукты) пах на двоих. Все было так естественно и хорошо, словно мы всегда завтракаем именно так, поэтому, когда Полина, допив кофе, стала объяснять мне, какой режим надо соблюдать и когда какую таблетку пить, я был застигнут врасплох.

– А ты куда?

– Же-ка. – Она поглядела укоризненно. – Вообще-то у меня там дети. Дом, знаешь ли. И я еще работаю иногда – никак не могу отвыкнуть от этой дурной привычки. А ты действительно больше не умрешь.

– Умру. Немедленно. Назло. – Было немного стыдно, но я устроил детский крик на лужайке – в лучших традициях балованных младенцев. – Все будет на твоей совести. Я слаб и немощен, а ты меня предательски бросаешь.

– И это мне за все мое хорошее? – Полина уже обувалась в прихожей. – Вот и верь после этого людям. Впрочем, ладно. Спишем происходящее свинство на тяжелые последствия болезни. Но я все равно должна съездить домой. Мне там забрать надо всякого. Кроме того, подозреваю, что дети ничуть не огорчены моим отсутствием, а напротив, живут изо всех сил своей детской жизнью – на это тоже неплохо было бы глянуть. Так что жди меня, и я вернусь.

– Когда? – сварливо поинтересовался я. – Ключи не забудь.

– Ой, Замятин, ну какой же ты мелочный и нудный! Настоящий банкир. И ключи свои всунуть, чтоб уж точно вернулась, и на цепь златую посадить. Ложись иди, нечего по квартире скакать. Со всех твоих ключей мной сняты дубликаты!

С этими словами она исчезла. Я послушно улегся. Было до жути скучно. Я смерил температуру, позвонил на работу, посмотрел какое-то кино по ящику. Время тянулось, как липкая жвачка. Полина не шла. Я собрался было ей позвонить, но, подумав, решил все же не нарываться. Сходил на кухню, поискал еды. Поиски увенчались успехом, но есть в одиночку было неинтересно. Хотя вкусно. «Какого черта – задавал я себе один и тот же вопрос. – Какого черта мы не живем с ней вместе и вообще она не выходит за меня замуж? Она же не может не видеть, что это хорошо. Придет, я ее спрошу. Господи, ладно, черт с ней, не буду спрашивать, только пришла бы уже поскорее».

Ясно, что, когда она все-таки пришла, я ни о чем не спрашивал. Лежал в постели и артистично стонал, чтобы вызвать укоры совести. Полина повесила шубу, разулась, вошла в комнату, держа в руке плоский кейс размером с большую книгу и, ничего не говоря, начала осматривать углы.

– Что ты ищешь?

– Мне нужны две розетки – телефонная и электрическая, и чтобы рядом.

Искомое нашлось в соседней комнате. Полина пододвинула к розеткам кресло, уселась, раскрыла кейс, вытащила оттуда маленький компьютер-ноутбук (я видел нечто подобное в какой-то навороченной рекламе, последняя модель страшной силы), клубок проводов, ловко их размотала, посовала в розетки...

Естественно, как только она появилась, мне стало скучно умирать зазря в кровати, я перебрался за ней и устроился на диване, притащив себе подушку и плед.

– Кроме розеток, – сурово бросила Полина, наблюдая краем глаза, как я устраиваюсь, – Мне нужна абсолютная тишина в зале.

– А я что? Шумлю? Я никогда. Вот только если предсмертный хрип нечаянно прорвется...

– Подушкой удушу, – пообещала она, включая компьютер.

Наблюдая за Полиной следующие несколько часов, я понял, что мне на самом деле было оказано высочайшее доверие. Я чувствовал себя допущенным в святая святых. Полина за работой – это было нечто. Я глаз не мог оторвать, хотя совершенно не понимал, что она делает. Это был абсолютно интимный процесс. Она не издавала ни звука, только пальцы стучали по клавишам, зато лицо... Оно всегда было живым, но тут... Такая смена выражений и эмоций, и при этом все настолько естественно, любой театр отдыхает. Честное слово, редко где удается увидеть такую бурю страстей – и все беззвучно. Фантастика. Нет бы на меня когда так посмотрела...