Григорий Рыскин - Новый американец

– Обратите внимание, – запальчиво перебил Илья, – антисемит всегда ущербен. Гитлер, Геббельс, Гоголь. Свою ущербность они переносят на евреев, сообщая им черты своего внешнего и внутреннего уродства. Смотрите… Немецкий язык Вагнера, судя по его публицистике, чудовищен. Но при этом он утверждает: евреи не умеют талантливо писать по-немецки. А ведь Вагнер – современник Гейне.

…Но тут Провидение послало им Эльзу Кох. Она бесшумно подкралась на своем электрокаре со светлоглазой лайкой по правую руку и потребовала внимания:

– У вас гости?

– Ну и что? – попыталась протестовать Нинок.

– За гостей надо платить.

– Но они не собираются ночевать, – бунтовала Нинок.

– По шесть долларов с человека.

Спорить было бессмысленно. Кособокой старухе надо было восседать и повелевать.

Нинок отдала ей пятнадцать долларов:

– Сдачи не надо, мэм.

Эльза, совершив по лужайке круг почета, укатила.

– Я всегда говорю, – заметила Нинок, – кто обижает Нину – будет наказан.

– Это почему же? – не понял Нюню.

– Потому что я фея.

И подтвердилось.

Эльза вылетела в Мюнхен через Париж. Одна. У старика Аарно поехала крыша. Лишился сна, за ним и аппетита. Врач прописал Аарно прозак.

Короче, когда «боинг» компании TWA поднялся в сумерки со взлетной полосы аэропорта Кеннеди, из атлантического тумана явился Летучий голландец и выпустил по воздушному лайнеру ракету «Стингер». Из 134 пассажиров – 133 трупа. Эльзы не обнаружили.

– Сдается мне, она, как старец Иона, разместилась в брюхе большой рыбы, – прокомментировал Нюню.

– Неправда. Я превратила ее в большую акулу.

– Ты внушаешь мне ужас.

– Знай, помни и уважай.

Денис и Карл неделю носили траур. Потом Денис исчез. Говорили: уехал с герлфренд в Оттавский университет, изучать историю политических учений. Оказывается, он в шутку распространял слухи о своем невежестве. На самом деле Денис втайне перечитал всю немалую библиотеку отца, которая вскоре была выставлена за ненадобностью в картонных ящиках у общественной уборной. Книги были разобраны обитателями Campside. Нинок принесла всего три. Но главное была эта тетрадь с записями на немецком языке. Ну какая же это случайность, когда записки на немецком попадают не в чьи-нибудь, а в руки выпускника германского отделения. Вся его жизнь была чередой пронзительных совпадений. В ранние шестидесятые, когда он преподавал в вечерней школе, ученик принес ему на отзыв чудовищные атеистические стихи:

И учитель, будучи неискренним, зачитал в классе и похвалил вирши. И в то же мгновение увидел, как ученик на задней парте что-то вертит в своих плотничьих ладонях, как бы формует железными пальцами. Подойдя поближе, обнаружил: то была черная голова Мефистофеля. Озадаченный, взял подержать. Дьявол был искусно выточен из африканского древа, твердого, как чугун. Есть многое на свете, брат Горацио, что недоступно нашим мудрецам.

И совсем недавно, по дороге к своему возлюбленному «аргоси», вдруг зазвучало у него в голове: Изабелла Росселини, Изабелла – Белла-белла. Никак, нипочему.

А через полчаса при выходе на округлую дорожную развязку вдруг увидел на борту грузовика: ИЗАБЕЛЛА. Потрясенный, разбудил Нинка.

– Биг дил, это я все подстроила.

– Это как же?

– А потому что я фея.

То была книга-тетрадь в кожаном переплете с золотым тиснением в углу: YEAR GLOBAL CLUB 1994. Внутри обнаружилась шелковая белая лента с черными готическими буквами: Aarno Bank. Нинок нашла этот кондуит на дне выставленного книжного ящика. В тот день ее улов был значителен:

«A HISTORY OF MODERN PHILOSOPHY» by William Kelly Wright. Dartmouth College, «MODERN HISTORY. EUROPE SINGE 1600» by Carl L. Becker and Kennenth S. Cooper, «JEWS, GOD AND HISTORY» by Max I. Dimont…

Но самое главное было это. Тетрадь Аарно Банка. Если он в самом деле так назывался. Только когда прочитал, догадался, кто такой был Аарно Банк.

«Я обязан ему энтузиазмом моей молодости. Тогда, в Париже, я был в группе сопровождения. Три отполированных „мерседеса“ влекут их к зданию Парижской оперы. Первое, что хочет видеть Гитлер в поверженной Франции. Военный комендант Шнейдель щелкает каблуками у кариатиды из черного мрамора. Фюрер в экстазе, его глаза сияют.

– А куда делся салон рядом с просцениумом?

– Эта комната была аннулирована во время реставрации, – со спокойным достоинством отвечает старик аттендент.