Барбара Квик - Девственницы Вивальди

Или, что еще более вероятно, судя по непривычному виду медальона и моему собственному нездешнему облику, один или даже оба моих родителя — чужеземцы и живут в какой-нибудь непроходимой глуши, где меня выгонят на богом забытое пастбище пасти коз. Или дадут в руки веретено, и буду я день-деньской сидеть за прялкой. Или, того пуще, выдадут насильно замуж за какого-нибудь неотесанного торгаша, и мне придется наигрывать джиги для его подвыпивших дружков.

Впрочем, мои фантазии простирались и в других направлениях. Мне чудилась молодая аристократка, которая родила меня вне брака. Это она будто бы читала мои письма и использовала все свое влияние, чтобы продвинуть меня в рядах coro. Она следила за моей жизнью и только дожидалась удобного момента, чтобы открыться мне. Она скоро объявится в parlatório, и там я поведаю ей все свои тайны и страхи, а она на ухо шепнет мне мудрые слова, предназначенные мне одной. Между нами вдруг обнаружится непонятное внешнее сходство — мы, смеясь, подивимся этому чуду, и я отныне буду знать, что не одна в мире.

С каким пылом готова я была поверить чему угодно! Не дольше чем на миг допускала я пугающую мысль о том, что даже благополучнейшая из развязок может открыть ящик Пандоры, таящий в себе и сложности, и противоречия. Но я была не в силах отказаться от поисков: словно собака, унюхавшая что-то в земле, я рыла и рыла, не особенно задумываясь о том, что вожделенная кость на поверку может оказаться тухлятиной, изъеденной червями, какую и выкапывать-то не стоило.

Я гоняла куски по тарелке, размышляя, как бы мне оторваться от своих и отлучиться в заросли. Ко мне уже по очереди подходили Джульетта и Клаудия, и каждая приглашала пойти с ней и осмотреть базилику. Чтобы выгадать себе немного времени, я обеим ответила согласием. Но потом рядом со мной опустилась на колени Марьетта, чмокнула меня в щеку и шепотом стала упрашивать пойти с ней в лес.

Понимая, что ей снова пришла охота победокурить, я вовсе не хотела связываться с ней — давно ли меня выпустили из карцера! Но поскольку предложение Марьетты совпадало с моими собственными намерениями, я поставила поднос на траву и погналась за ней по лугу. Притворяясь, что играем в салки, мы с визгом и хохотом все расширяли круги, удаляясь от места пикника.

Неожиданно Марьетта оставила игру и уже всерьез понеслась к темным лесным зарослям.

Мне никогда раньше не приходилось столько бегать, тем более когда под ногами вместо твердых булыжников — упругая почва. Я пыхтела позади Марьетты, приотстав на несколько шагов, а она, более быстроногая, уже достигла кромки леса и вскоре скрылась среди буйно разросшейся зелени, похожей на живую стену.

Мои глаза не сразу привыкли к полумраку. Я потеряла Марьетту из виду и шла на звук ее шагов. За деревьями мне почудились силуэты людей. Когда я оправилась от замешательства и присмотрелась повнимательнее, то увидела невдалеке некоего дворянина с двумя слугами. Марьетта сломя голову неслась к нему, простирая руки. Незнакомец вышел на прогалину, где солнечные лучи пробивались сквозь густой полог ветвей. Я разглядела у него черные волосы и румяные щеки, пухлые губы и горящие глаза. Он вполне мог служить натурщиком для одной из картин Себастьяно Риччи, изображающих древних богов.

Человек обнял Марьетту, и тут она обернулась ко мне, взглядом словно бы прося у меня поддержки.

Я же от зависти и недоверия только покачала головой.

— Делай что пожелаешь, Марьетта! — крикнула я ей. — А я умываю руки!

С этими словами я отвернулась и поспешила дальше в чащу.

Я попала в лес впервые в жизни (разумеется, подумалось мне, если я случайно не родилась на материке и меня еще младенцем не несли через лес). Здесь было и страшновато, и красиво одновременно; к тому же вид хорошенькой Марьетты в объятиях красавца дворянина забавно взбудоражил мое восприятие.

Зрение и обоняние приобрели невиданную остроту; казалось, я слышу, как дышат листья, как снуют по веткам птички и разные мелкие букашки. Конечно, в Библии попадались упоминания о лесах и оазисах — и, как любая воспитанница Пьеты, я провела немало времени под двумя скрюченными гранатовыми деревьями и пальмой, что росли в нашем дворе, — но я понятия не имела, что большие скопления деревьев столь чудесно пахнут. Листва и кора, их испарения наполняли воздух ангельским благоуханием.

Я действительно была уже не прочь облегчиться, но боялась, как бы Сильвио не застал меня в неподходящий момент. Выйдя на полянку, я решила остановиться и подождать его. Помню, что в тот момент меня мучила мысль, водятся ли на Торчелло львы или другие твари, которые с удовольствием полакомились бы мной. Я вознесла молитву Богородице, прося у нее защиты. Меж тем Сильвио, очевидно, задерживался, поэтому я отыскала укромный кустик и присела, расправив вокруг юбки. Следя, чтобы струя не попала мне на башмаки, я вдруг рассмеялась — настолько приятно было здесь мочиться, среди стволов и зелени, росы и цветов.