Генри Миллер: Под крышами Парижа

Делать нечего, приходится быть вежливым, даже с женщиной, которая носит твид и хлопчатобумажные чулки. Я задаю бодрые вопросы, зная, что завтра о ней уже и не вспомню. И где же мисс Кавендиш собирается остановиться?

Сверкнув стеклами очков, она поворачивается ко мне.

— В этом и заключается одна из моих проблем. Сид предлагает снять квартиру здесь. — Она оглядывает комнату, как будто только теперь ее увидела. — По-моему, очень мило… и недорого?

— Да-да, конечно, — уверяет ее Сид. — Альф, ты ведь все устроишь, верно?

Я ему устрою! Сверну к чертям шею! Но ничего уже не поделаешь… Мисс Кавендиш бродит по квартире. Что ж, ножки вроде бы ничего, может быть, она еще на что и сгодится. Но Сид! Друг хренов!.. Посмотреть бы на нее без очков…

Когда она устроится, говорит мисс Кавендиш, мы не должны ее забывать, ведь если девушка одна, ей может быть одиноко даже в Париже.

Вечером тоже гости. Анна, вернувшаяся из небытия, и минут через десять после нее Александра. Вспоминая недавнюю вечеринку, Анна смеется вместе с нами, хотя в ее смехе звучит смущение. О том, что случилось после того, как она выбежала из дома в чем мать родила, стыдливо умалчивает. Я и не настаиваю. Едва появляется Александра, как Анна вспоминает о якобы назначенной встрече и уходит. На сей раз я не забываю взять у нее адрес.

Александра изливает на меня свои бесконечные проблемы. Ей надо уехать, отправиться в путешествие куда-нибудь подальше от Питера и Тани. Она называет это перенастройкой. Сидит на диване, демонстрируя мне свои бедра, и при этом перечисляет список великих грешников, предавших себя в конце концов в руки Иисуса. Возможно… кто знает?., может быть, когда-нибудь и она вернется в лоно церкви.

Одно не дает ей покоя.

— Так ли обязательно каяться во всех грехах, с подробностями? — спрашивает она. — Нужно ли церкви знать все?

Вообще-то я не в курсе, но не надо быть мудрецом, чтобы понять, что именно ей хочется услышать. Я высказываюсь в том смысле, что Иисус, вероятно, пожелает знать детали. Это повергает Александру в дрожь. Она соблазнительно ежится. Все бы устроилось, если бы только не дети. Но они… они держат ее цепкой хваткой, не дают ей порвать со злом. А Таня… побывав в постели с матерью, она стала даже хуже Питера. Ничуть не стесняясь, является в комнату голышом, от нее просто некуда деться.

— Уж и не знаю, чем все это кончится, — вздыхает Александра. Она умолкает, бросает на меня взгляд и торопливо отводит глаза. — Прошлым вечером случилось нечто совершенно непотребное… об этом и говорить-то неприлично… Если я рассказываю вам, то лишь потому, что знаю — вы поймете. Таня заставила Питера… помочиться мне в лицо. А сама прижалась ртом к моему… к моей… — Она в отчаянии ломает пальцы. — Так бывает… ну, вы понимаете. В момент страсти мозг затуманен… Может быть, я что-то сказала… ну, наверное, сказала, что… что мне это нравится. Она назвала меня таким гадким словом… и укусила за бедро. След еще остался. Посмотрите сами.

И при этом ни слова о том, как сама ссала Тане в лицо. Та непотребность осталась в прошлом и забыта. Александра задирает юбку и показывает пострадавшее бедро. Белая плоть колышется, перетянутая тугой подвязкой. Отметина действительно сохранилась: круглый, четкий отпечаток Таниных зубов в верхней части и на внутренней стороне бедра в нескольких дюймах от пизды. Александра поднимает колено и расставляет ноги, предлагая мне посмотреть получше. Изучаю, потом тискаю ногу и продвигаюсь выше.

Разумеется, она не имела в виду ничего такого! Нисколечко! Просто устроила небольшую лекцию с демонстрацией, раздухарилась сама и меня разогрела… знает, сучка, что ей надо и как это получить. Что ж, если захотелось отведать острого… Мой малыш уже навострился и готов услужить. Задираю ей юбку и стаскиваю трусики.

Ну и задница же у нее! В зарослях между щечками вполне могут обосноваться с десяток белых мышей, и никто их там даже не заметит; жили бы себе в полном комфорте и поплевывали на весь свет. Перебираю волосики и чувствую — она начинает разогреваться. Ее пальцы устремляются к ширинке, молния летит вниз, и мой молодец выпрыгивает наружу.

Пока мы лежим, предаваясь невинным забавам, Александра рассказывает кое-что еще о своих долбанутых детишках. По мере того как возбуждение нарастает, речь ее льется все более свободно. Питер, оказывается, убедил себя в том, что сосать член полезно для укрепления потенции. Но ведь это опасно! Это может войти в привычку!.. Я тихо радуюсь, что сбежал из чертова дурдома, но слушать, что там творится без меня, все равно приятно.