Джонатан Эймс - Проснитесь, сэр!

Я, естественно, не прислушался к робкому трезвому голосу разума, пошел к лавке за жвачкой. Не хочется, чтобы Дебби почуяла перегар. Примечательно, что все тот же работавший ранее парень удерживал крепость столь долгое время.

– Еще одну телефонную карту? – спросил он.

– Нет, той хватит надолго. Спасибо за вопрос. Мне просто нужна жевательная резинка.

Видимо, он выкуривал восьмую пачку сигарет – в лавке стоял такой же дым, как в баре, против которого я за выпивкой не возражал. Нагрузившись, не обращаю внимания на табачный дым, назавтра огорчаясь провонявшими спортивными пиджаками.

Хотелось поделиться с кассиром хорошими новостями, но я решил, что это было б нескромно: вдруг он знает Дебби в маленьком городке.

Я вышел, чтоб ждать ее у телефонной будки, споткнулся о бордюр, упал на тротуар, поднялся вроде в целости и сохранности, только руки ободрал.

«Соберись перед скорым свиданием с женщиной», – властно велел внутренний голос, и я взял себя в руки, энергично жуя резинку, чувствуя ее вкус, вкус спиртного, вкус нервов, все вместе, отчего меня чуть не стошнило, хотя удалось удержаться и выплюнуть жвачку. Перед самым свиданием я буквально разваливался на куски. Руки чесались, горло язвил желчный ком, жег огнем на подъеме, потом отступал.

«Не упусти такой случай, Алан!» – уговаривал один внутренний голос. Другой, трезвый, умолк, покорно сдавшись.

Я прислонился к стене, закрыл глаза, собрался с силами в ожидании Дебби. Ждать пришлось долго, но, возможно, она хорошо со мной обойдется. Я был самым одиноким человеком на всем белом свете.

Видимо, я на несколько минут отключился, провалившись в черную дыру, потому что казалось, будто что-то пропустил, как бы очнувшись от сна. Подкатил огромный грузовик-пикап, осветив меня высоко поставленными фарами. Из-за провала в памяти я не сразу понял, где нахожусь. Потом вспомнил: в Шарон-Спрингс, на заправке, жду Дебби.

Свет слепил, фары располагались на уровне глаз благодаря необычным размерам грузовика на впечатляюще накачанных шинах. Потом чья-то фигура, теперь явно женская, выступила перед фарами и остановилась, не приближаясь. Я сделал шаг от стены, сохраняя шаткую почтительную дистанцию. Должно быть, это Дебби.

– Ты звонил? – спросила она, и я бы не признал ее тон дружелюбным, но ей надо было убедиться, что я не какой-нибудь идиот, торчавший у лавки на бензозаправке. Надо было удостовериться, что звонил не простой хулиган.

– Да, – кивнул я. – Меня зовут Алан.

Это была здоровая, крепкая женщина, не классическая красавица вроде девушки из моего сна, но меня волновало, что она среди ночи приехала повидаться со мной, дать мне шанс. Обвисшие волосы обесцвечены, корни темные. Великолепная манящая грудь в высоком лифчике, грубоватое лицо, сильно припухшее от неожиданного пробуждения. Лет, по моей оценке, под сорок. Хорошо бы обнять ее. Я давно не обнимал женщину, поэтому меня необычайно радовала встреча с такой крепышкой.

– Откуда ты знаешь мой номер?

– Из телефонного справочника… Выпил немного… Знаю, дико… прошу прощения за поздний звонок, но…

– В справочнике нашел мой номер?

– Нет, записку…

Что еще можно было сказать? Она меня опасалась. Я искал подходящие романтические слова, но, прежде чем успел вымолвить что-нибудь соблазнительное, обольстительное относительно необычных обстоятельств нашей нынешней встречи, Дебби стукнула по капоту, и водительская дверца тут же распахнулась.

Я даже не сообразил, что она вышла из пассажирской дверцы, значит, не одна сидела в машине, которую еще кто-то вел, но в таких напряженных ситуациях, когда звонишь женщинам, оставившим записку в телефонной книге, плохо соображаешь, особенно если от содержания алкоголя в крови коэффициент интеллекта падает ниже температуры тела.

Из кабины грузовика вылез крупный, мясистый мужчина, окинул меня довольно грозным взглядом, который, похоже, давно репетировал – возможно, в течение последних сорока лет своей жизни. Устричный взгляд посоперничал бы с дядиным. Синяя футболка, джинсы, огромная круглая щетинистая голова, намечавшееся брюшко, видно входившее в моду в Шарон-Спрингс. Рост чуть меньше шести футов, но вся разница заключалась в ширине. Он смахивал на невысокую гору.

Гора, превышавшая блэровы измерения, – ростом я около шести футов, весом сто шестьдесят фунтов, которые, боюсь, большей частью приходятся на крылатые кожаные ремешки на ботинках, – приблизилась с историческим недружественным приветствием: