Виктор Мартинович - Паранойя

Рекомендуется изучить на предмет возбуждения уголовного дела по статьям УК «клевета», «дискредитация Родины и ее должностных лиц».

Министерство государственной безопасности

Заключение Пятого отдела

по итогам просмотра

протоколов перлюстрации входящей корреспонденции

объекта «Пустующая квартира

по адр. К. Маркса, д. 14, кв. 54»

Включить все представленные материалы в уголовное дело, проходящее под № 12284\ТЕ–12 (наблюдаемые объекты — «Гоголь» и «Лиса»). Доступ ограничить

Анатолий Петрович Невинский(profile личной странички в Интернете).

Родился недалеко от станции Арктическая за полярным кругом, в семье белых медведей (по другим данным, упал на Землю в виде метеорита). В Арктике с молоком матери впитал любовь к либеральным ценностям, хрусту огурца и творчеству прерафаэлитов [1] . Прерафаэлиты ( англ . Pre–Raphaelitie Brotherhood ) — направление в английской поэзии, живописи и критике во второй половине XIX века, образовавшееся в начале 50–х годов с целью борьбы против условностей викторианской эпохи, академических традиций и слепого подражания классическим образцам. Полагали, что живопись закончилась с Рафаэлем, а потому исповедовали возврат к канонам дорафаэлевой эпохи. — Здесь и далее примеч. Ред. Был найден арктической экспедицией и перевезен в БССР с целью дальнейшего изучения в Институте картофелеводства Академии наук. Набравшись сил от окружающих его клубней, перегрыз дюймовые прутья решетки и бежал. Был объявлен во всесоюзный розыск, но быстро возмужал, в т. .ч — идейно, в результатечего изменился до неузнаваемости. Стал издавать подпольную газету, в результате чего развалился СССР. В настоящее время известен как публицист, прозаик и драматург. Также немного известен как метеорит, но это — только в узком кругу.

Злые языки говорят, что на самом деле был рожден в семье интеллигентов при заурядных обстоятельствах, т. е. — в результате зачатия обычными двуногими людьми, ходил в самую обычную школу. После школы, мечтая, стать никому не известным учителем русского языка и литературы, поступил на филфак БГУ им. Ленина. Закончив его с отличием, некоторое время действительно проработал никому не известным учителем русского языка. Но неожиданно для себя стал заметным явлением русскоязычной литературы, за что и был уволен из школы. Автор пяти сборников рассказов и пьес. Его проза отличается иронией, злободневностью и вместе с тем тонким лиризмом. Наибольшей популярностью на родине пользуется сборник эссе «Страна на букву Б», за ее пределами — рассуждения о постсоветской эпохе и ее людях «Зачатые совковой лопатой». Ряд произведений экранизирован и переведен на иностранные языки.

И был свет, и наступила тьма. Монитор погас одновременно с настольной лампой, и огромный, залитый солнцем зал, по которому, заламывая руки, ходил придуманный мной маленький человечек в пуловере, галстучке и трогательных очках, стал таять. Мир моих фантазий оказался завязан на электричество, даже не так, — на какую–то проводку, пробки, автоматы–выключатели. Стоило чему–то в электроцепи подъезда не сойтись, и страдали ни в чем не повинные и даже не до конца еще придуманные мной перед гладью монитора люди. Наибольшая странность заключалась в том, что вместе с уютным, греющим плечо светом настольной лампы закончился и тот яркий летний свет, который и не зависел вроде бы ни от какого электричества. Тот свет был создан Богом в мире, что существовал лишь в моем воображении, и вот вся эта хрупкость, все Его могущество там померкло из–за каких–то автоматов, проводки, пробок — здесь.

Человек еще некоторое время стоял посреди аудитории, разговаривая, кажется, сам с собой и все повторяя «мой любимый ученик», «самый любимый», но потом и он не смог больше существовать без тени, которую не отбрасывал без погасшего солнца, и я остался совсем один в холодных, старомодных стенах моей сталинской квартиры. Писать расхотелось — такая вокруг стояла чудесная тишина. Пожалуй, нужно было зажечь факел, и я пошел за факелом и зажег тот, что у меня был, — еще вполне половозрелый огарок свечи.

Я отразился в кухонном окне, найдя этот образ притягательным, — человек со звездой в ладони, быть может, за каждой из них там, на небесах, — сокрытый от нас домовладелец, блуждающий по небесному своду в поисках ножа. Да, мне нужен был нож, ведь единственный способ вернуть свет — открыть электрощиток и щелкнуть автоматами. Или пробками. Или цепью. Или электронами. Или волной, которой, кажется, является электричество. В общем, там три таких эбонитовых тумблера, по тумблеру на комнату, и каждому из них нужно свернуть голову, и тогда волна пойдет, пробки вернутся в свои бутылки, и мы с моим бедным человечком будем со светом: я — с электрическим, а он — с солнечным.