— Пожалуй, не откажусь, — живо откликнулся гость, но тут же спохватился: — Только вот что. Вы воду для питья откуда берете, из-под крана? — Дым пропыхал вместе со скороговоркой.
— Нет, из крана хлоркой отдает, мне Ольга отфильтрованную приносит, — Глеб кивнул на пластиковую бутылку, стоящую на тумбочке.
— Я так и знал, — схватился за голову гость, — я так и знал. Вам что, лень воду прокипятить лишний раз?! Это ведь та еще курица… Гнали бы вы эту сволочь с самого начала, беды бы тогда меньше поднабрались… Вот повадилась, подлая, на лакомое, — негодовало кукольное подобие Пети на отравительницу Ольгу.
— Подождите, неужели вы подозреваете, что… — не поверил, но стал сомневаться Глеб.
— А вы как думали? — тщетно пытаясь ладошкой стряхнуть с постели упавший комочек пепла, отрезал гость. — Она не тому еще папашей своим обучена. В мое время так меня оприходовала, что я жив еле-еле — сами видите, как — остался.
Глеб взвился от услышанного и сел на кровати. Кулаки его сжались.
— Только не нужно кипешиться, спокуху держим в образе, — предостерег гость.
Вскочив, он шнырнул по постели к тумбочке, ткнул, как дротиком, в пепельницу папиросой — и обхватил двумя ручками плечо Глеба:
— Пожалуйста, успокойтесь, я, может, за тем и пришел, чтобы помочь… Э-э, ну это уж совсем не годится…
Глеб не реагировал, входя неуклонно в ступор.
— Вы по… понимаете, — от ужаса осознания Глеб едва сдерживал слезы, — я догадывался, да, я догадывался, но все-таки не верил… Я чувствовал вину… себя виновным, хотя и не понимал, в чем именно.
— Ну, будет, будет, успокойтесь, — Петенька осторожно погладил брата по шее, дотянувшись на цыпочках. — Слезами пожар не залить, тем более не все так страшно, как есть на самом деле. С привыканием нынче медики борются превосходно, у меня есть один знакомый псих — нарколог бывший, он тоже житель — с ним легко договориться, — так вот, отличнейший специалист, мы с ним проконсультируемся, он выручит… Вот только бы добраться до него, сюда его не вызовешь — у бедняги, к несчастью, топографический маразм, как пить дать заплутает… Эх, вот жалость-то, что вы ростом в меня не вышли, а то б мы живо отсюда деру — я дорогу как свои пять знаю, — попробовал обнадежить маленький Петя.
Глеб тяжко поднялся, натянул поверх пижамы свитер и с чайником отправился в ванную. Вернувшись, обнаружил, что Петенька копошится, пропав с ногами, в тумбочке. Побросав все на пол, поднатужился вытянуть еще и альбом для эскизов, но не справился и, запыхавшись, крикнул Глебу, чтобы помог.
Глеб собрал бумаги с пола, положил вместе с толстеньким альбомом на постель — и вдруг заметил, что Петенька, отвернувшись, прячет что-то, шурша бумагой, за пазуху.
— Это все? — невозмутимо и строго спросил он, обернувшись.
Глеб достал еще из-под подушки. Петя удовлетворенно кивнул:
— Теперь нужно все запалить.
Глеб просмотрел стопку листов, перелистал альбом.
Вырвал из него один рисунок, остальное покорно отнес в ванную и там — в три спички — развел в костер.
Комната заколыхалась в едком дыме.
Тем временем заклокотал и отщелкнул выключатель чайник. Прямо в чашке заварив кофе, Глеб отлил немного в блюдце и, поставив на тумбочку, подсадил туда Петеньку.
Пока пили кофе, Глеб сокрушенно молчал в одну точку. Гость на него с верхотуры поглядывал пристально и озабоченно.
— Ну что, так и будем сидеть?
Глеб апатично закурил.
— Да, сидеть… — дотянув до донышка, Глеб медленно снял пальцем кофейные крошки с верхней губы.
— А вы… — вспылил гость, — вы, надеюсь, понимаете, что если сиднем сидеть, то сиднем и останешься, — откуда такое безволие? Вы знаете, я такого не переношу, это последнее, что должно оставаться в человеке — такая вот раскисшесть, вялость, переливание себя из пустого в порожнее. Утешьте меня, проявите хоть толику решимости! Ну вот, представьте, что вскоре мы канем отсюда, а для этого понадобятся силы и сосредоточенность!
— Недавно я подрался с Петей… — с достоинством сказал Глеб.
— В истерике? — спросил гость.
— Да, кажется, — смутившись, ответил Глеб.
— Отвратительно, — осудил гость. — Истерика, милейший, это горячка бессилия. Так что ничего геройского вы тем, что полезли с кулаками, не совершили.
Оспорив таким образом мужественность недавнего поведения Глеба, гость стал расспрашивать далее:
— Чем здесь занимаетесь?
— Ничем. Читать не дают, писать вот только месяца два как разрешили… Да и то — отбирают время от времени: поправить ничего нельзя, — Глеб с опаской посмотрел в сторону ванной комнаты.
Читать дальше