Клер Моуэт: Люди с далекого берега

— Ну и что с ней будет? Ее привлекут за…

— Эту привлекут. А сестру ее, видно, в последний момент кто-то предупредил. Та мигом по сходням и деру вверх по тропинке. Поймать ее Фрейзер так и не смог. Ну, а в это самое время парней двадцать, а может и больше, поджидали за горой своего часа, чтобы отправиться громить хозяйское имущество.

— Дуг, — сказала я, осторожно подбирая слова, — я знаю, что ты не имеешь права разглашать служебную тайну и назвать фамилии, но у меня такое чувство, будто я знаю, о каких девушках шла речь. Что с ними теперь сделают?

— Гм, не знаю. Та, которую Фрейзер застукал, наверное, получит год в колонии для малолетних в Сент-Джонсе, — равнодушно сказал Дуг. — Ну вот, мне пора!

Он поднялся, надел свой еще влажный плащ и фуражку.

— Мы сейчас дежурим посменно — каждый по четыре часа в сутки, — охраняем то, что осталось от собственности Дрейков. Прежде чем заступать на дежурство, я хотел бы вздремнуть пару часиков, а то ведь меня подняли прямо с постели в четыре утра. Рад был повидать вас. Очень рад.

— Дуг, скажи, а как Марджери поживает? Как там вы живете в Гранд-Фолсе? — спросила я, сообразив, что, кроме местных бед, мы ни о чем не успели поговорить.

— Марджери в полном порядке. Кстати, собиралась сама написать вам о нашей главной новости: у нас будет ребенок. Наконец-то дождались!

— Как здорово! — сказала я.

— Надеюсь, что меня здесь надолго не задержат, — сказал Дуг, разглядывая свои забрызганные грязью башмаки. — Везет мне как утопленнику. Из всех полицейских мне противнее всего вмешиваться в заводские конфликты. Только меня послали служить на Ньюфаундленд, тут же пришлось столкнуться с забастовкой на лесопилке. И вот опять влип в такую же историю.

После отъезда Фримэна Дрейка занимавшая пост его заместителя Джейн Биллингс стала мэром Балины. Но ее маленькое королевство уже не являлось примером послушания, каким оно было когда-то. Джейн оказалась капитаном взбунтовавшегося корабля. Те, кто поддержал забастовку, никогда не смирятся снова с унизительными условиями труда, которые они испытали в полной мере. Те же, кто был против забастовки, не желали прощать ее зачинщиков.

Оби Кендэл отсидел пять месяцев в тюрьме за нарушение порядка. Выйдя на свободу и вернувшись домой, он выставил свою кандидатуру на муниципальных выборах, победил и стал членом совета поселка. После отъезда Виктора Мосса и Джорджа Коссара два места в совете оказались вакантными. Оби сразу же вызвался войти в состав «комитета действия». Он размышлял так: рыба еще не перевелась в море, а в поселке простаивает без работы рыбозавод, следовательно, найдется человек, который захочет, чтоб он снова заработал. Оби верил, что все еще образуется.

Перси Ходдинотт ушел на пенсию за неделю до того, как официально открыли новое кирпичное здание почты. Отца сменил сын Сидни — деловитый молодой человек, который, не в пример своему отцу, не отличался ни компанейским характером, ни любознательностью.

В вестибюле нового здания, где ярко горели лампы дневного света, пол сверкал кафелем, а объявление на дверях гласило, что на почту вход с собаками воспрещен. Каждая семья имела почтовый ящик. Теперь, если тебе не надо купить почтовых марок или послать перевод, приходи, ни о чем не спрашивая, бери свою почту и иди себе домой.

— Непривычно как-то, — жаловалась, Дороти, выкладывая нашу почту на кухонный стол. Как только ей исполнилось шестнадцать, родители настояли, чтобы она бросила школу, и теперь она целыми днями работала в лавке. Поход за почтой отца, нашей почтой и почтой Роузов был для нее в известной степени разрядкой.

Дороти уселась на тахту, сняла с головы платок и расстегнула молнию на куртке. Июль выдался неожиданно теплый. А до этого так долго стояли холода, что мы уже забыли, что такое тепло.

Я просмотрела почту. Из шести писем в трех конвертах — счета, несколько журналов и каталог летней распродажи фирмы «Итон», в котором первые восемь страниц занимала реклама купальников. В нашем поселке их много не сбудешь.

Дороти и Рут все еще оставались подругами, хотя после замужества Рут их дружба была уже не та, что раньше. В тот год Сесил вновь отправился на Великие Озера, пообещав, когда вернется, построить новый красивый дом с окном во всю стену. Пока же Рут продолжала жить с родителями и пестовала своего малыша, которого назвали Уэйн. [24] Фамилия известного американского киноактера. Обычно по утрам с ребенком на руках она заходила в лавку поговорить с Дороти или с другими покупателями. Рут хвасталась, что в свои шесть месяцев Уэйн носит ползунки, которые впору лишь полуторагодовалым детям. Дороти слушала, кивала, но мыслями была где-то далеко. Она уже столько простояла за прилавком, что ей казалось, будто она знает, что надо тому или иному покупателю, прежде чем он раскроет рот. Но стихи она все еще писала.