Клер Моуэт: Люди с далекого берега

А Дэн все сокрушался, что очень трудно стало торговать теперь, когда закрылся единственный завод в поселке, хотя его дело почти не пострадало, потому что местное население получало страховки по безработице, пособия для многодетных семей и пенсии. Больше всего его беспокоило то, что множество крепких мужчин живет на пособие по безработице. В свои молодые годы он из гордости ни за что не пошел бы на это.

— В мои времена мы нанимались на Никерсонс в Северный Сидни, или шли валить лес в Бэджер, или в армию записывались, — вспоминал он. — Если ты молод и здоров, а деньги ни за что получаешь, добром это не кончится.

Когда однажды туманным днем Дороти сказала, что уезжает из дому, меня это не очень удивило.

— Меня берут на работу в Корнер-Брук с первого сентября, — сообщила она мне, сияя от счастья, и показала письмо из больницы, в котором говорилось, что ее принимают на курсы санитарок.

— Отцу это, конечно, не по нраву, а я — на седьмом небе от счастья!

Лерой с печальным видом стоял рядом.

— Мы будем скучать без тебя, Дороти. И я, и Лерой.

— Обещаю писать каждую неделю, а Лерою — отдельно.

Мы чуть-чуть повеселели.

— Корнер-Брук — большой город, и поначалу тебе, наверно, будет нелегко одной.

— Прямо сплю и вижу этот город, — сказала она, как будто речь шла не о заштатном Корнер-Бруке, а о каком-нибудь экзотическом городе, скажем Венеции или Багдаде. — Я ведь сроду никуда не ездила. Да нет, не буду я скучать по дому! — добавила она, подумав. — Это раньше я без дома не могла, а теперь ничего меня здесь не держит. Сейчас в поселке все по-другому. Мамаша говорит, что я забиваю себе голову всякой чепухой, но я-то знаю, что говорю.

Однако получилось так, что мы уехали из поселка раньше Дороти. Нелегко было нам принять такое решение, но ведь теперешний поселок и для нас перестал быть родным домом. Балина превратилась в город со всеми присущими ему пороками и проблемами. А к осени ситуация грозила еще больше осложниться, поскольку решено в принудительном порядке переселить к нам около двухсот жителей из соседнего поселка Гранд-Анс. Лишь немногим из этих переселенцев, лишенных исконного рыбного промысла, удастся начать в нашем поселке новую жизнь, промышляя рыбу не в море, а по-прежнему в реках и озерах. Их переезд еще больше усугубит боль израненного сердца Балины — их бывшего соседа.

А тем временем работы по строительству долгожданного телевизионного передатчика продолжались, и, хотя прием телевизионных программ можно было ожидать не раньше чем через несколько месяцев, тем не менее во многих кухнях появились пока еще не работающие телевизоры.

Прибыла бригада для разметки трассы десятимильного шоссе, проложенного в необжитых районах, — оно должно было войти в систему трансканадской шоссейной магистрали.

Куда ни глянешь — всюду заметны черты прогресса, со всех сторон наступающего на поселок, жители которого, в отличие от нас, совершенно не способны были оказывать ему сопротивление.

И вот в один прекрасный августовский день, когда западный ветер разогнал туман, мы приготовились отчалить на нашей маленькой шхуне. Мы хотели уехать так же, как и прибыли сюда, — своим ходом. Капитан торопил с отплытием — хорошая погода стоит не вечно. Мы взяли курс на запад.

К шхуне, стоящей на якоре, подплыли на лодке трое: Дэн Куэйл-старший, Дэн Куэйл-младший и Эзра Роуз решили попрощаться с нами. Громких речей не было. Лодка качалась на волнах вблизи нашего борта, все трое с интересом наблюдали, как Фарли возится с якорем. Очевидно, якорь зацепился за что-то, и, как ни тянул и ни дергал Фарли якорную цепь, как ни пытался с помощью багра освободить якорь, ничего не получалось. Наконец Фарли разделся и прыгнул в ледяную воду, решив, что так ему удастся поскорее освободить цепь от опутавших ее на дне корней. Мужчины взирали на все это с изумлением. Никто из них плавать не умел и никогда бы не рискнул нырнуть в холодную воду.

— Теперь вам суждено счастливое плавание, — сказал Дэн-старший после того, как Фарли переоделся в сухое. — Если с самого начала блин комом, дальше все идет как по маслу.

— Скучать мы по вас будем! — от души сказал Эзра, когда наша шхуна начала потихоньку удаляться от их лодки.

— Кого жаль больше всего? Самых непутевых!

Все трое дружно рассмеялись и стали махать нам, а шхуна уже входила в узкую часть бухты.

Я встала у румпеля, и мы двинулись навстречу седому океану. Пока Фарли ставил парус, я старалась обходить полузатонувшие деревья. И вот уже мы идем мимо высокого берега, поросшего морошкой и колышущейся зеленой травой. Я решительно направила шхуну прямо к бирюзовой глади океана. А потом сделала то, чего никогда не следует делать: обернулась назад, чтобы в последний раз взглянуть на белый домик, который отныне перестал быть нашим домом. И я увидела: на вершине гряды стоят дети и машут нам: Дороти и рядом с ней Лерой, Сьюзи с братишкой Дэнни на руках и Рут, прижимающая к груди Уэйна. И застенчивая Джеки тоже была там, — как всегда, она держалась немного в стороне от остальных.