И сквозь неторопливый рассказ, заполненный зорко подмеченными деталями, вдруг начинает проступать удивительная, яркая картина жизни, которая захватывает нас внутренним драматизмом. Причем этот драматизм на поверку оказывается следствием самой системы, которая не знает жалости к слабым, к тем, кому не повезло в жестокой погоне за успехом. Капиталистическая действительность разрушает не только чудом сохранившийся патриархальный образ жизни, но и человеческие отношения. В этом плане книга Клер Моуэт соприкасается с основной темой книг ее мужа, посвященных обездоленным аборигенам Арктики, для которых смертельное дыхание капитализма оказалось куда губительнее северной стужи.
Мы оказываемся как бы в стенах домика Моуэтов, на просторной кухне, где часто сходятся тревоги и беды жителей деревушки. Мы поднимаемся с рыбаками на палубу маленького суденышка, чтобы отправиться в бурное, часто полное опасностей море.
Портреты людей, написанные талантливым пером Клер Моуэт, очень выразительны, и зрительный их облик без труда может быть воссоздан читателем, обладающим хотя бы малой толикой воображения. Возможно, это объясняется художническим талантом самого автора, но жизненность персонажей Клер Моуэт просто поразительна.
Надо признать, что написание и публикация книги была для ее автора довольно смелым шагом. Дело в том, что не только среди канадцев, но и за пределами этой страны сложился облик Канады как сравнительно благополучной в капиталистическом мире страны — страны с высоким уровнем жизни, с ухоженными загородными домами, с бескрайними полями, где земледелец трудится в свое удовольствие на своей ферме.
Так же, как Фарли, бросивший в лицо сытых и благополучных жестокую правду о людях, оттесненных на самый край ледяной пустыни, за последнюю черту жизни, Клер Моуэт открывает завесу над жизнью обитателей отдаленных прибрежных рыбацких деревушек — жизнью, весьма далекой от идиллии. Вот почему многие критики, отдавая дань писательскому мастерству Клер Моуэт, отмечали, что это произведение показывает совершенно новую сторону бытия канадского общества.
Я уверен, что советский читатель с интересом прочтет эту книгу.
Однажды, когда мы беседовали с Клер в ее доме в Порт-Хоупе, я высказал мнение о том, что быть женой писателя нелегко. Клер улыбнулась и ответила:
— Когда любишь, не так уж трудно… Впрочем, согласна: чтобы быть женой писателя, для этого нужно известное мужество.
Да, быть женой писателя нелегко, но чтобы при этом еще и самой писать — для этого действительно нужно настоящее мужество.
Юрий Рытхэу
Фарли, моему вдохновителю…
Поселка Балина вы не отыщете ни на одной карте. Но сколько их, суровых и прекрасных человеческих обителей, где людям приходится, отстаивая свое существование, сражаться с океаном, отвоевывать у отступающих по весне ледников клочки пахотной земли.
Я прожила среди таких людей несколько лет, в память об этих годах пишу свою повесть. Подлинных имен я не назову. В этой книге все имена вымышленные, исключение составляем мы с Фарли да кое-кто из государственных деятелей того времени. Любое совпадение с реальным лицом случайно и может возникнуть только потому, что просто я прибегла к фамилиям, распространенным на Ньюфаундленде.
Карта влечет к себе. Не я первая попалась на эту соблазнительную приманку. Карта висела на стенке в глубине комнаты без окон — проектного отдела компании универсальных магазинов «Симпсон-Сирс», где я служила. Один из наших проектировщиков притащил эту карту с собой из Сент-Джонса, административного центра острова Ньюфаундленд, куда был командирован на три месяца — проследить за строительством универмага нашей фирмы. Коллега частенько рассказывал массу любопытного про этот экзотический край: про то, какой странный выговор у местных строителей, какой там лютый холод, как скверно кормят в общественных местах, как то и дело чего-то не хватает. Когда он поведал нам, что пришлось даже звонить в Торонто, чтоб прислали отделочных гвоздей, потому что нигде в городе их достать невозможно, ему попросту не поверили. Тем не менее нужных гвоздей в городе не нашлось, а ближайший крупный город — Галифакс, и это уже Новая Шотландия, дотуда чуть ли не тысяча миль. Пришлось открыть магазин на две недели позже назначенного срока — вот сколько потребовалось времени, чтобы, несмотря на февральские бураны и нерасторопность приемщиков груза, доставить наконец гвозди из Торонто в Сент-Джонс.
Читать дальше