Николай Никандров - Рынок любви

— Не ожидала я, что ты так скоро пресытишься мной, не ожидала… Едва прожили до Пасхи, каких-нибудь два-три месяца…

— Валя, это глупо! Это недобросовестно, наконец! Я тебе говорю одно, а ты мне приписываешь другое!

— А ты думаешь, я не понимаю твоего истинного отношения ко мне? Я все чувствую, я все замечаю! Ты переменился ко мне.

— Ну вот видишь, какая ты! Уже что-то усмотрела, уже что-то создала в своем воображении из ничего. Как же после этого с тобой жить? Искренно говорю тебе, что, заботясь о судьбе твоей и твоих детей, я буду очень рад, если ты найдешь себе богатого человека, который окончательно устроит тебя.

— Богатого? — с усмешкой недоверия покосилась на него Валя.

— Да, именно богатого, — твердо сказал Шурыгин. — От бросим старую мораль, будем людьми своего времени, пора идеализма канула в вечность. Стесняться тут нечего. И лично я ничуть не меньше стану тебя уважать тогда, чем уважаю теперь.

— Ты меня уважаешь? — спросила она задумчиво, строго, низким голосом.

— Очень! — воскликнул он пламенно. — Очень! Я преклоняюсь пред тобой!

— А это ничего, что ты на бульваре меня нашел, с бульвара меня подобрал?

— О, это такая ерунда, такие пустяки! Я ведь тебе говорю, что я все сознаю, все понимаю!

Она жадно и как-то дико схватила в обе руки его голову, долго глядела ему в глаза, точно смотрелась в зеркало, потом принялась преданно целовать его в лоб.

IX

Через два дня после этого она пришла к нему и, не садясь, странно скользнув глазами в сторону, заговорила с тревожным вздохом:

— Ну-с…

Он, не приглашая ее садиться, с недовольным лицом поднялся ей навстречу и раздраженно оборвал ее словами:

— Зачем ты сегодня пришла? Почему ты явилась днем раньше? Ведь сегодня четверг, а по расписанию свидание у нас должно быть в пятницу!

— Погодите. Не горячитесь. Сейчас все узнаете. Сядьте. Успокойтесь.

Он сел на стул, впился в нее снизу вверх глазами, она молчала секунду, а ему показалось час, и непонятный страх вдруг пронизал его всего. Он даже забыл сказать ей, когда она сама без приглашения садилась в кресло, чтобы она сняла шляпу, боа, пальто, перчатки.

— Прежде всего скажу, что я не для того пришла, — холодно, гордо, надменно начала она. — Я официально пришла. Я пришла вам объявить, что с сегодняшнего дня я больше не любовница ваша и вы не любовник мой. Мы свободны! Сидите, сидите, не волнуйтесь, это уже бесповоротно. Ничто не может заставить меня изменить мое решение. Вот возвращаю вам деньги, которые я взяла у вас в прошлый раз авансом, за месяц вперед. Тут немного не хватает, истратила на своих девочек, потом когда-нибудь верну…

Больших усилий стоило Шурыгину подавить в себе отчаянный, нечеловеческий стон. Он побледнел, встал, наморщил лоб, закусил губы, подошел к Вале, дрожащими руками попытал ся снять с нее шляпу, боа…

— Что? Что? Что такое случилось? — недоумевал он.

— Пустите! — не давала она снимать с себя ничего. — Все равно не останусь! Между нами все кончено! Пустите!

Его вдруг охватила бешеная страсть, такая, какой он еще никогда не испытывал. Все' исчезло для него, весь мир исчез, существовала только одна она. Валя.

Вне себя от страсти, от ревности, он обнимал ее, осыпал поцелуями, раздевал…

Она убегала от него, он с шипением гонялся за ней, прыгал через мебель, ловил. Когда настигал ее, она кричала, он закрывал ей рукой рот.

— Так, без ничего, все равно не отпущу!

— Значит, насилие?

— Да, насилие!

Минут пятнадцать они боролись. Потом она сдалась.

— Ам… ам… ам… Что-о, другого себе нашла? Другого нашла? Другого?..

— Ничего подобного. Если бы нашла, тогда бы прямо сказала, согласно нашего… "регламента".

И еще никогда не отдавались они таким бурным, таким без заветным, таким бесстыдным ласкам, как в этот раз! И настала ми нута, когда от чрезмерного утомления оба они зарыдали навзрыд…

— Что?.. — с торжеством смотрела она на его слезы, словно глазам своим не веря, что это его настоящие, неподдельные слезы, крепко держа перед собой его покорную, безвольную, как бы телячью голову, — Плачешь?.. Плачешь, мой скверный, мой толстый бородач?.

— Валечка, неужели ты всерьез хотела бросить меня?

— Конечно, всерьез! И не только хотела, а и теперь хочу! — пытала она его и мучила. — Это я с тобой осталась только ради последнего раза, на прощание!

— Но отчего?.. — снова заныл он и завозился на посте ли. — Но почему?.. Объясни причины!..

— А-а-а! Уже "почему" и "причины"! Но ведь ты сам настаивал на том, чтобы "любая сторона" могла рвать связь "без объяснения причины"! Ты, ты, ты на этом настаивал!