Николай Никандров - Любовь Ксении Дмитриевны

Кончив есть, он грузно пересел в кресло.

– Узнал новость, – ни к кому не обращаясь, произнес он, окончательно разомлевший в мягком кресле. – Шофер из нашего дома, с третьего этажа, Федька Защипин, со своей Лизой разводится.

Ксения Дмитриевна навострила слух.

Гаша привскочила на месте.

– Разводятся? – переспросила она, сметая со стола обглоданные кости, хлебные крошки. – Интересно почему?

– Поругались, – сонно улыбнулся в пространство Анд рей. – Федька взял моду каждое первое и пятнадцатое число половину получки в пивной пропивать. А жене, Лизке, говорил, что на партию вычитают. Она сперва верила, терпела, молчала, только партию ругала, что очень много вычитают… Потом возьми и справься в ячейке… А в ячейке ей сказали, что вычеты, безусловно, бывают, только не такие огромные… И дали ей точную выписку за последние месяцы… Она так и ахнула, когда увидела… А тут наши бабы, шоферы, возьми да и шепни ей, что ее Федьку люди видали, как он на своей машине марух катал… Ну и пошло… Решили брать развод…

– А дети? – спросила Гаша.

– Детей делят пополам.

– Понятно, помогать он ей будет?

– Сказал, что будет, если не заметит с мужчинами. "Хахалей твоих содержать не буду". А она: "Это не твое дело, захочу – десять любовников заведу, тебя не спрошусь, а давать на ребенка все равно должен".

– А с вещами как? – поинтересовалась Гаша.

Андрей с отчаянным видом махнул рукой.

– Детей поделили легко, каждый рад был избавиться… А как дело коснулось вещей, сразу схватились драться… Вот, говорят, драка была!.. Обои – здоровые, толстые, полнокровные!.. Дерутся, и никто никого подолеть не может… Весь ихний калидор сбежался смотреть, как они били друг об дружку новые вещи… Всем было жаль хороших вещей…

– А хорошие были вещи? – заискрились зеленые с желтинкой глаза у Гаши, потянулись к Андрею.

– О! – рассердился Андрей и полушутя замахнулся на жену кулаком, так что она в страхе присела. – А тебя уже завидки берут на те вещи? – с презрительной гримасой спросил он.

Гаша вспомнила про Ксению Дмитриевну, взглянула на нее, застыдилась и рассмеялась.

Ксения Дмитриевна сидела все время в сторонке, в даль нем углу дивана, и своими черными, осторожными, как бы не русскими глазами внимательно изучала Андрея.

Что это за человек?

Факт тот, что ей с ним необычайно легко. Что делает его все-таки человеком приятным, несмотря на его совершенную неотесанность и ужасную некультурность? В чем тут тайна? Почему даже большой, красный, мужицкий нос и сильно косые глаза нисколько не делают его безобразным, а скорее, наоборот, придают ему еще большую естественность, законченность, почти трогательность? Где разгадка всему этому? Что за сфинкс полулежит сейчас перед ней в кресле, с дремлюще-безразличным лицом, с протянутыми вперед косолапыми ногами?

Этот Андрей и тот Геннадий Павлович!

Оба мужчины, а какая между ними колоссальная разница!

Кто из них двоих лучше?

И чем больше Ксения Дмитриевна присматривалась к Андрею и Гаше, тем сильнее чувствовала, что ей все нравилось в этих простых людях, даже то, что они за обедом брали с тарелок вареное мясо не вилками, а пальцами. В этом она тоже усматривала какую-то ихнюю, глубинную, неприкрашенную народную правду.

Не беда, если эти люди не задаются большими целями. Зато они не раздираются и несбыточными мечтами.

Они живут просто и реально, как просто и реально живет на земле все.

За обедом у них были сегодня наваристые мясные щи, крутая гречневая каша с пережаренным в масле луком и ржа ной хлеб.

Ржаной хлеб! Как они его хорошо едят! Как они к нему по-особенному относятся! В каком он у них, чувствуется, большом почете! Без ржаного хлеба они не сядут обедать. За обедом он идет у них в корню.

В этом она видела все ту же великую мужицкую правду, верность земле.

Они и породившая их земля составляют одно. А что представляет из себя она, их бывшая барыня? И каким путем по черпнуть ей от них для себя хотя чуточку этой русской почвенной земляной силы? Каким образом выжать ей из себя, как воду из губки, всю старинную, насквозь пропитавшую ее гниль?

– Андрюша, – заговорила Гаша с мужем о деле, когда все сели за жиденький чай с прозрачным вареньем из антоновских яблок. – Ты, понятно, знаешь, мы с тобой не раз об этом уже говорили, что я могла бы набирать по больницам гораздо больше заказов на белье, чем набираю сейчас. Но мне дети мешают, мне детей не на кого доверить. А без присмотра их тоже нельзя оставлять. Ксении Дмитриевне ну жен угол, койка, где она могла бы ночевать, а нам нужен человек, такая женщина, которой можно было бы препоручить наших детей. Ты ничего не будешь иметь, если она у нас поживет несколько время и за это время присмотрит за нашими детьми?