Алекс Тарн: Книга

Конечно, это обстоятельство не добавляло Севе симпатии к и без того нелюбимому аппарату. Впрочем, телефон и сам, чувствуя такое к себе отношение, предпочитал помалкивать — от греха подальше. За два месяца его робкий звонок прозвучал лишь однажды, когда в неурочное время произошел обвал опекаемой Севой программной системы. Один раз — всего ничего, считай, что и не было. Зато жена не звонила вовсе — по причине очередной крупной ссоры, случившейся незадолго до последнего севиного отъезда в Бирмингем. Тем не менее, Сева продолжал подозревать телефон в самых нехороших побуждениях и постоянно угрожающе косился в его сторону с явным намерением отключить вовсе. Наверное, поэтому несчастный аппарат молчал, затравленно помаргивая крошечным красным огоньком, так что в конце концов Сева не то чтобы сменил гнев на милость, но все же немного снизил уровень враждебности и даже пару раз снял трубку по собственной инициативе — заказать пиццу с доставкой на дом.

Тем отвратительнее выглядело проявленное аппаратом коварство. Мерзавец специально выбрал момент, когда Баранов уже почти привык к его мнимой безвредности. В тот дождливый январский вечер Сева вернулся с работы, как всегда, поздно и, как всегда, чуть живой; заставил себя просмотреть почту, оказавшуюся сносной, постоял под душем и задремал перед телевизором в обманчивой безопасности квартиры. Вот тут-то, как нож в спину, и вонзился ему в уши проклятый звонок. Первая мысль была: из телевизора? Из какого телевизора, дурак?.. футбольная трансляция… какой телевизор?.. Сева затаил дыхание. В конце концов, может же такое быть, что его нету дома? Нету! Ни господина, ни гражданина, ни мистера…

Телефон, потрещав, замолчал, но по всему его решительному виду было ясно, что речь идет лишь о временном затишье. Так и случилось. Тем не менее, Сева мужественно выдержал еще две атаки и сдался только на четвертой. Он осторожно снял трубку и перед тем, как ответить, немного покачал ее на руке, словно собираясь выкинуть за окно, в темноту, на мерзлую английскую морось.

— Алло.

— Сева! — это была жена. — Что за идиотская привычка не брать трубку? Когда ты уже станешь нормальным человеком?

Он сразу ощутил необычное напряжение в ее голосе. Как столь высокое напряжение передается по простым телефонным проводам, да еще и на такие большие расстояния?

— Здравствуй, Ленусик, — сказал он развязно, стараясь отвлечься от дурных предчувствий. — Ты не помнишь, сколько вольт в телефонном сигнале?

В прежней жизни Лена закончила институт связи. Может быть, поэтому она нисколько не боялась телефонов? Сейчас обидится, выругается и бросит трубку, — подумал Сева с надеждой. — Это будет означать, что ничего не случилось, что она звонит просто так. И тогда я тут же отключу телефон. Сразу же, раз и навсегда. Сколько мне тут осталось, в этой поганой командировке? — Меньше месяца…

Жена хмыкнула, но как-то совсем не агрессивно.

— Ты что, выпил? Или окончательно свихнулся?

Сева промолчал. Она тоже молчала на другом конце провода, видимо, прикидывая, как бы поудобнее протиснуть в узкий телефонный канал негабаритный груз своих дурных новостей. Хочет развод? Или что-то случилось с детьми? Что? Говори уже…

— Ну что ты молчишь? Что там?..

— Полтора вольта.

— Что «полтора вольта»?

— Телефонный сигнал — полтора вольта… по-моему… — сказала она и заплакала.

— Что случилось? — тихо произнес Сева, холодея от ужаса. — Мальчишки?

— Нет-нет, — поспешно сказала жена, сморкаясь. — Нет-нет. С мальчишками все в порядке. Клим погиб. Разбился в автокатастрофе. Насмерть. Столкнулся с грузовиком. Теперь тут всякие дурацкие проблемы с похоронами. Мне одной не справиться. Приезжай, если сможешь.

— Как разбился? — глупо спросил он. — Почему?

Жена снова шмыгнула носом.

— Ты там только не очень, ладно, Севочка? Ты только не слишком, ладно? Не сможешь приехать — ничего страшного. Потом попрощаешься, ладно? С ума только не сходи. Я тут как-нибудь…

— Ладно, — перебил ее Сева и, не прощаясь, повесил трубку.

Потом он посмотрел на свою руку, удивляясь тому, что она не дрожит, и тут же еще больше удивился своему собственному удивлению — потому что, с какого, спрашивается, рожна у него должны дрожать руки?.. Что теперь?.. Налить себе стакан виски? Заплакать? Или что там положено делать в таких случаях? — В каких случаях? Что ты несешь?.. Он вдруг обнаружил, что странным образом видит себя со стороны, как другого, отдаленно знакомого человека, нерешительного и смущенного, будто застигнутого на чем-то стыдном. Человек постоял, потупясь, затем двинулся к холодильнику, помедлил, взявшись за дверцу, недоуменно покрутил головой, открыл морозилку; тщательно выбирая кубики, набросал три четверти стакана льда, еще немного подумал и отсыпал несколько лишних льдинок — почему-то не в раковину, а в ладонь и снова потупился, уставившись в лакированный паркет.