Давид Лившиц - Забыть и вспомнить

В сущности, сын, который, став взрослым, постиг премудрости банковой системы (впрочем, не разбогатев от этого) был тогда, малышом, прав, заметив на мой рассказ: «пропали денежки». Хотя, я ожидал сочувствия, а не финансового комментария. Но если отбросить сантименты, он установил факт, – проглоченный гривенник не даёт проценты. И заветного леденца я тогда, конечно не получил…

Петушок на палочке!… Как связаны наши желания с расплатой, с ценой за их осуществление!

Из чего мы вожделеем, из чего рвёмся к осуществлению желаний?

Хотя, как посмотреть… Невежество, примитив делают жизнь более счастливой, чем познания и опыт. Это я сам постиг (Хм!). Открыл, как тот еврей из Бердичева - бином Ньютона… Но всё же сам, - это я потом, жизнь спустя, узнал, что «во многой мудрости много печали и кто умножает познание, умножает скорбь». Про скорбь в связи с петушком, конечно, перебор, но кое что обозначилось через него.

Когда перестройка рассыпала золотушную сыпь коммерческих ларьков, увидел я на каком-то прилавке возникшего, словно из небытия, знакомца. Петушок на палочке.

Купил... Отлепил прозрачный целлофан. Лизнул…

Какая, в сущности, гадость…

Я старался долизать до конца.

Вокруг бурлила жизнь…

Жизнь?..

Она, сама, как петушок на палочке… Так заманчиво в начале, сладко… Такое желанное обретение… И лижешь, лижешь… Она истончается… Вот уже и палочку грызёшь, последнюю сладость ловишь, и даже не кажется она фальшивой… Щепочка одна осталась. И всё дорожишь почему-то ею.

И не спешишь выбрасывать…

2000 г. Беэр-Шева

Когда я вспоминаю уроки внеклассной мудрости, то обнаруживаю, что и учителя запомнились мне не только предметами или наставлениями, но и тем, что было случайным и не входило в программу обучения.

У каждого учителя я научился чему-то, чему меня специально не учили.

Я хорошо помню первую учительницу. Звали её Тамара Георгиевна. Это была высокая красивая грузинка, похожая на царицу Тамару с картины Врубеля. Она заполняла собой класс, мерцая восточной яркостью и возвышаясь над сжавшимися фигурками первоклашек.

На второй или третий день учёбы сосед по парте сказал мне шепотом: подуй в невыливайку, получится интересный фокус. Вы, конечно, не знаете, что такое невыливайка. Если знаете, значит, вы такой же старый, как и я. А вот дети мои и внуки не знают. Ну, для них, и других, кто не знает, объясняю. Эта специальная школьная чернильница была устроена так, что конусообразная внутренняя воронка не позволяла чернилам выливаться… Ну, давай, не бойсь, уговаривал сосед, чистенький тихий мальчик, видя, что я колеблюсь… Не желая выглядеть трусом, я раздул щёки и с силой дунул в черную дырку. Я даже не успел зажмуриться: чернильница плюнула в ответ, словно специально ждала этого. Я ладошками вытирал лицо.

- Вы только полюбуйтесь на него! – сказала Тамара Георгиевна, прервав урок. – Встань! – приказала она. – Выйди к доске! Да пошевеливайся! - она нетерпеливо зацепила меня брезгливо двумя пальцами и, крутанув, выдернула волчком из-за парты. Я оказался лицом к лицу с классом. – Нет-нет, ты подними! Подними руки! Покажи всем!

Класс с ужасом глядел на меня. Никто не смеялся.

Кажется, я стойко перенёс позорище, наверно я был загипнотизирован действиями учительницы. Ведь прежде все взрослые, от родителей до знакомых, прикасались ко мне только, чтобы погладить и приласкать.

И всё же, это наказание было не из худших. Обычно, если Тамара Георгиевна бывала недовольна учеником, она двумя пальцами, прямыми и твёрдыми, как барабанные палочки, тыкала тычками в голову провинившегося, приговаривая: «учись, недоумок!», «учись, балбес!»… Голова несчастного, словно одуванчик на тонком стебельке, дёргалась на тонкой шее из стороны в сторону в такт болезненным ударам.

Тамара Георгиевна заронила в меня росток первого открытия: оказывается, красота и доброта вовсе не близнецы-сёстры. Красота может прятать злобную натуру. Потом, мне оставалось только множить примеры познания… Впрочем, я не в накладе: это избавляло от лишних разочарований.

Провидение не давало забыть урок первой учительницы и время от времени освежало впечатления.

Много лет спустя сидел я с пятилетней дочкой на спектакле «Доктор Айболит» и смотрел, как злобная Варвара гоняет шваброй несчастных зверушек. Артистка, игравшая мучительницу, была хороша собой, и сложена прекрасно.