Сергей Кравченко: Сборник стихотворений и рассказов

Два вопроса —
наследство убитого дня —
День их задал, да ночь не ответила:
«Почему ты, земля,
так связала меня?»
«Что ж ты, небо,
меня не заметило?!»

Снова кольнуло меня октябрем,
В соединении звука и цвета —
Город, бульвары, у церкви карета,
Дверь неприметная под фонарем...

Вместо вопроса: «Чего же мы ждем?»,
Видно уже не надеясь согреться,
Бритва кленовая хлещет по сердцу,
Лист окровавлен багровым дождем.

Вместо вопроса: «Так кем же ты стал?»,
Вместо ответа о форме болезни,
Я обращаюсь к Луне и созвездьям
Именем Розы, во имя Креста.

Я умоляю: «Не стой в стороне
Тенью холодной без слова и вздоха!»,
Я не поверю, что может быть плохо
То, что над нами, и то, что во мне.

Там для тебя ни ожога, ни льда,
Там для тебя только нежности мука,
Вечный полет и смятение духа,
Слово прощения, вздох: «Никогда...»,
Дверь неприметная под фонарем,
Мокрый бульвар и у церкви карета,
Соединение звука и цвета,
Город, пронзивший меня октябрем...

Корабль на реке
Июльским утром
В стране ориентальной
И далTкой...
Под ветром искушения дневного
Неслышно шевелится балдахин...

Лицо Принцессы Леи —
В окруженьи
Рабов, прислуги,
Палубных матросов,
Холодных соискателей наследства,
Рискующих жениться до седин...

Принцесса снова чем-то недовольна.
Глаза темны,
Печален милый профиль, —
Повидимому что-то не сложилось
В цепи турниров,
Праздников, интриг...

У ног её опять
Бессильно замер
Бесплотный дух
С палитрой и мольбертом...
Он разгадал загадку Леонардо,
Но медлит в откровениях своих...

Куда и кем
Гонимо это судно?
Веслом раба?
Попутным дуновеньем
Небесных струй?
Течением неспешным?
Машиною на греческом огне?

Неясен также век
И год событий...
Известно точно:
Этим самым утром,
И в этот час
Пинк Флойд или Бетховен,
Как раз писали что-то о Луне...

Задержись на трамвайном распутье, замри и смотри:
В глубине переулка, под искрой контактной дуги
Невесомая движется Тень со звездою внутри,
Негасимой с одной стороны и незримой с других...

Телефонный набор и трамвайный звонок в тишине
Перепутали все имена, и остались с тех пор
Только тень телефонной кабины на желтой стене,
Только провод оборванный — вот нам и весь разговор...

Оглянись на опасном распутье, смотри, не зевай! —
Там за Гранью — встревоженной Тени укор и вина,
И летит одноглазый бандит — двухвагонный трамвай...
Так всегда в этом городе — вот он!
А вот и Она...

Любовь оказалась служением ложным богам,
Не то чтоб она отдавалась за тур до Багам,
Но вот согласилась на случку в семейном раю
И старого мужа получку — тройную мою.

И время дошло до заката, и только теперь
Проснулся в заснеженных датах оттаявший зверь,
И тянет наивно озябшие лапы к огню.
Входите, Наина, садитесь, я вас не гоню.
Извольте коньяк, или чай, или кофе в постель,
Хотите, стихи почитаю? – отсель и досель,
Хотите, для вас пролистаю и даже спою
Ужасную, темную, тайную книгу свою?

Но медлит Наина, никак не находит ответ,
Ей хочется, да, но, однако, не хочется, нет.
Желанье превратно. И старого сада букет
Уходит обратно. Такая досада! Привет.

В конце улицы — кабак,
Искушение столицы...
Капитан с орлом в петлице
Не оденется никак.
Вот такая же беда
Приключилась и со мною,
господа,
Но я не скрою:
Я не сам попал сюда.
Перебиты зеркала,
Звон бокала, визг девицы...
Капитан с орлом в петлице
В эту ночь гулял до тла!
Пусть какой-нибудь чудак
В эту лунную погоду
Полицмейстеру в угоду
Остается в номерах!
Лишь немножко перебрав,
Мы выходим освежиться:
Капитан с орлом в петлицах
Наконец попал в рукав!
Объясните, где вокзал?
Покажите нам дорогу!
Мы уйдем, и слава богу —
Без намека на скандал.
Пусть вагон битком набит,
Пусть доносчикам не спится:
Капитан (с орлом в петлицах!)
Президента материт!
«Где же станция моя?
Как доехать к добрым феям?
Нет, не видно ни ...чего?
Окна залиты портвейном...»
И не видно ничего.