Глава 20
Культурная революция
Когда приходят новые времена, народ начинает желать перемен. Он думает, что сейчас его накормят, напоят и развлекут. Народу объясняют, что кормежка — дело житейское, и тут у нас полная свобода личности: что найдешь, то и съешь, где можешь, там и добывай.
— А дадим мы вам, — говорят, — новый порядок, новую культуру. Она косвенным образом будет способствовать вашей сытости. Поняли? Нет. Тогда идите в церковь. Там разъяснят.
Первая русская культурная революция — поголовно-православная — дала нам очень много: письменность, чтение вслух и чтение про себя, пение церковных композиций, правила домашнего и общественного обихода.
Но, как любое другое массовое мероприятие, революция эта больше отобрала, чем дала. Она провела жесткие рамки использования дарованных инструментов.
Она угробила несчетное количество граждан, не согласных с новыми правилами; репрессировала множество вольнодумцев и критиков. Сформулировала беспредельный перечень предосудительных, грешных занятий. Она запретила:
— использовать письменность, иначе как для церковных и деловых документов;
— петь не по церковным случаям, сочинять, распространять светскую музыку;
— использовать любые музыкальные инструменты;
— танцевать и допускать любую жестикуляцию, кроме крестного знамения;
— ставить любые спектакли, кроме церковных литургий и крестных ходов;
— проводить ритуалы свадеб, встреч новорожденных, похорон по нецерковным правилам;
— питаться по зову печени, а не по годичному церковному расписанию;
— вообще, есть, пить, сексом заниматься в определенные дни, недели, месяцы;
— анализировать и синтезировать, пользоваться логикой и диалектикой, проводить научные исследования и выполнять конструкторские разработки;
— ставить диагноз, лечить и лечиться чем-либо, кроме молитвы;
— считать государственную власть земной, народной, сменной;
— допускать вольные мысли обо всем вышеизложенном.
На тысячу лет у нас почти остановился процесс национального культурного развития. А все, что появилось за последние 100-200 лет, было сделано вопреки православной церкви, а не с благословения ея.
Самое ценное, что церковь воспитала в нас — это чувство неограниченной внутренней свободы. Мы, русские, очень рано поняли, что если делать все по-православному, то как раз сдохнешь, осовеешь, отупеешь, оскопишься. И постепенно, — от тайных языческих пережитков, от подвижного языка за сжатыми зубами, — родилась, окрепла и восстала железной твердью наша великая Свобода — Свобода от Государства, Церкви, любого начальства, любых законов.
Процесс внутреннего освобождения произошел не враз. Почти тысячу лет мы накапливали понимание нашего скрытого права, тайной свободы совести, вторичности веры и доверия — первичности знаний. И должно же было это сработать?!
Вот оно и сработало! А вы говорите, в революциях 20-века Маркс виноват, евреи! Евреи, согласен, но не Маркс-Ленин-Троцкий, а ветхозаветный легион и новозаветная когорта. Они нас научили, КАК НЕ НАДО ДЕЛАТЬ. А уж, КАК НАДО, мы сами придумали.
Я думаю нашей РПЦ очень смешным покажется обвинение в организации февральского отречения Романовых и октябрьского переворота 1917 года.
Не волнуйтесь, отцы святые, репрессий не будет. Мы не конкретно вас обвиняем, а вашу систему вообще. Чувствуете разницу? Это типа, как КПСС — организация преступная, а рядовые коммунисты, — наши партнеры по забиванию козла, — нормальные ребята.
Ну, поехали дальше.
Князь Ярослав Владимирович Мудрый завел училища. Духовные, понятное дело. Там учились поповские дети, кое-кто из придворного сословия. Читали исключительно Евангелие и жития святых — поучительные рассказы о праведных делах отдельных героев церкви, изложенные гораздо строже, чем в наших предыдущих главах.
Умение читать порождает тягу к книге. Книг хочется разных. Значит, кто-то их должен все время писать. Но писать-то особенно нельзя, вернее можно, но об одном и том же. И еще: «книга — источник знаний» — была такая нехитрая школьная заповедь. Но околоцерковные книги как раз никаких полезных знаний не давали. Они внушали веру — альтернативную знаниям вещь.
Однако, у древнего народа стали появляться вопросы, практически такие же, как у нас с вами.
— С какой стати на нас напали половцы? И почему нас, православных, полегло в боях больше, чем этих поганых агарян?
— Молимся круглые сутки, а нам на голову — то ливни, то засуха! А иудей из Хазарии приезжал, говорит, у них ничего, все нормально.
Читать дальше