Сергей Кравченко - Крестный путь

Милостивый Император Византийский велел выколоть русским братьям глаза и пустить их восвояси. Пришествие Вышаты и 800 его слепцов в Киев вызвало у населения обморочный шок. Впору было отказаться от морока фашистской Греции, вернуться к родным Богам, отомстить грекам по этническому признаку. Ответить им оком за око — по новенькой «Русской правде». Но промедлили. От стыда ли, или от старости, но скончался только один грек — митрополит Киевский Феопемпт.

Русскому Православию на тот момент было лет 70. Мы такие режимы скидываем легко. Но в тот раз не стали. Единственное, что позволил себе мудрый наш князь, — это бросить пресмыкаться перед Константинополем. Он решил без спросу назначить своего митрополита. Нечего в рот живодерам смотреть!

И вот, в 1051 году митрополитом Киевским был прямо на месте избран Илларион. Он даже утверждаться не поехал. Так что, власть Константинополя над нами снизилась до уровня заката Золотой Орды. За утверждением послали заочный, письменный запрос. Благополучно его получили. А еще в извинение за 801 ослепленного были присланы три константинопольских певца — учить нас, придавленных на ухо, складному церковному пению. С тех пор пение стало у наших слепых основным занятием.

Отношения с ослепительным Царьградом восстановились, и после Иллариона к нам снова стали присылать греческих митрополитов, но они на русский вкус казались какими-то вялыми. Сестра Владимира Мономаха поехала в 1089 году навестить греческую родню по материнской линии и привезла к нам Иоанна III. Мы вышли встречать нового митрополита, но оказалось, что он мертвый какой-то, туповатый, косноязычный. Церковное начальство оправдывало недостатки Иоанна кастрацией, будто бы совершенной в невыносимой борьбе с происками плоти, но мы этого объяснения не приняли. Иоанн скончался через год безо всякого авторитета.

Единственным, что извиняло в наших глазах назначение преосвященства из-за границы, было ожидание привозного Чуда. Должны же были нам, в конце-концов, показать что-нибудь широкоформатное под Dolby surround?! Наш Перун регулярно гром и молнии метал по 120 децибелл!

Но нет. Все чудеса митрополитов и епископов ограничивались возведением монастырских стен, размножением вручную служебных книг и сбором пожертвований во имя Господне.

Случались скорее античудеса. То в 1123 году принародно красиво рухнула церковь в Переяславле, то там же была построена невиданная каменная баня.

В общем, реальные Чудеса нам не показывали; в лучшем случае о них сообщали устно. Святой епископ Новгородский Никита, например, рассказывал, что чудесным образом избежал жестоких искушений плоти, понятных при пострижении с юных лет. Однажды в Печерской обители к нему явился светлый ангел. Никите показалось, что это шикарная блондинка с объемным местом для креста, но при ближайшем ознакомлении, выяснилось, что это не кто иной, как лично Диавол!

Дьявол сказал, что нечего тебе, пацан, глупостями при свечах заниматься, займись наукой — у тебя голова светлая!

Так Никита и поступил. Бросил стучать головой в пол, стал читать ветхозаветные и прочие доступные книжки, начал принимать мирских посетителей, давать им житейские советы, изрекать предсказания, приобретать таким образом суетную славу. Но вот что странно! В любых науках ему не было равного, с любым ученым он вел дискуссию на убой, но только речь заходила о Евангелии, как Никиту начинало корчить изнутри, от печенки или наоборот — от селезенки.

Пришлось парня спасать. Целый сонм праведников в составе игумена Никона, Исаакия-святого, Григория-чудотворца, Матвея-прозорливца, знакомого нашего Нестора-летописца и прочих уговаривали монашка отречься от Искусителя. Групповой сеанс помог. Никита вышел из кельи дурак-дураком, «внезапно лишился всех знаний» и стал по-новой мычать аз-буки-веди, осваивать основы иноческой жизни. А вы говорите, нет чудес!

Самые чудеса происходили на почве именно церковного строительства. Вот приезжает в Муром — в наше языческое сердце — князь Константин Святославич. До него здесь благополучно угробили святого мученика князя Глеба Владимировича. Естественно, Константин пришел с войсками. Его сын Михаил поехал в город договариваться, но договаривался слишком гордо, и тело его вскорости спланировало со стены. Войска взяли город в кольцо. Муромчане взвесили соотношение пехоты, конницы и согласились сосуществовать полюбовно. То есть, ты нам — князь, но церковь твою — на хрен. Константин с хреном согласился, вошел в город, захватил все опорные точки и стал в нарушение пакта строить церкви. Вся работа по управлению городом свелась у Константина к уговорам городской верхушки: «Когда же вы, черти, вступите в нашу веру?».