Алан Силлитоу - В субботу вечером, в воскресенье утром

— Тебе совершенно необязательно быть таким милым, чтобы просто предложить мне выпить. Хорошо, выпью имбирного. А тебе твое темное, смотрю, тоже нравится.

— Ну ты и язва, — хмыкнул он, допивая вторую кружку в ее присутствии. — Все замечаешь.

— За слепоту не платят, — засмеялась она.

— Чем занята на неделе? — сделал он заход. — В кино ходишь?

— Только по понедельникам. А что? — Она подозрительно посмотрела на него своими карими глазами.

— Да ничего, просто чудно: я тоже по понедельникам хожу в кино. Всегда считал, что вечер понедельника — лучшее время для такого рода дел, потому что в выходные я отправляюсь выпить и потрепаться с приятелями, а в другие дни много всяких хлопот — то велосипед починить, то снасти для рыбалки приготовить, то еще что. А вечер понедельника — лучшее время еще и потому, что всегда крутят новые картины. Ты куда обычно ходишь?

— В «Грэнби».

— И я туда, бывает, по понедельникам заглядываю. Но ни разу тебя не видел.

— Потому что в зале сидит еще несколько сотен человек, — небрежно бросила она.

— Ну что ж, в таком случае увидимся завтра, в семь, — сказал он.

— А ты, как я посмотрю, на ходу подметки рвешь, а? Ладно, только не в последнем ряду.

— А почему нет? Мне плохо видно, если я сижу не в последнем ряду. Ближе картинка размывается. Наверное, что-то не так со зрением.

— Тогда тебе, наверное, нужны очки.

— Знаю. Дойдут руки — куплю. Хотя это мне и не нравится. В очках я буду похож на какого-нибудь босса, или бухгалтера, или сборщика налогов. К тому же не так уж плохо я и вижу. И вообще раньше шестидесяти мне очки не понадобятся, а до тех пор я могу и не дожить.

— Веселый ты парень. Это почему же не дожить?

— Так ведь о войне все говорят.

— Только говорят. Какое это имеет значение?

— По мне так если война не начнется до завтрашнего вечера, то и хорошо.

— Все мужчины одинаковы. — Она пожала плечами. — Сразу видно, что ты работаешь на большой фабрике. Слова от зубов отскакивают. Наверное, целыми днями с женщинами болтаешь?

— Думай как нравится. А вообще-то у меня слишком много работы.

— Я-то тебе верю, хотя большинство не поверило бы.

Стрелка часов остановилась на без пяти десять.

— А что завтра показывают? Что-нибудь интересное?

— По-моему, ты сказал, что часто ходишь в «Грэнби», — резко бросила она. — А там всегда перед сеансом дают анонсы будущих фильмов.

Попался.

— Да знаю я, знаю, — заторопился он, — просто внимания чаще всего не обращаю. Или забываю, как только выйду из зала. Память дырявая. Я даже про что картина, которую только что посмотрел, не помню, если только это не какая-нибудь крутая шутка с Борисом Карловым или кем-нибудь в том же роде. Я, наверное, как и все, тысячи картин видел, но, если честно, помню не больше десятка. Например, «Генриха Пятого», хотя видел его два года назад, — но с тех пор еще шесть раз. К тому же я читал речь, которую он произнес, сидя в седле перед сражением. У брата есть книга.

— Прочитать можешь?

Кое-что мог бы. Иные слова, произнесенные громовым голосом короля, запомнились и звучали в ушах, но продекламировать их он бы не смог.

— О нас, о горсточке счастливцев, братьев… Тот, кто сегодня кровь со мной прольет, мне станет братом… Всякий, кому охоты нет сражаться, может уйти домой, получит он и пропуск, и на дорогу кроны в кошелек… Кто, битву пережив, увидит старость… Кто невредим домой вернется, тот… при имени святого Криспиана [15] Шекспир, Генрих Пятый, акт 4, сц. 3. Перевод Е. Бируковой. Герой вспоминает реплики из монолога короля Генриха, несколько путая их порядок и ошибочно полагая, будто произносит его герой, сидя в седле боевого коня (на самом деле король обращается к графу Уэстрморленду в лагере англичан, накануне сражения с французами). … — Его пальцы оторвались на мгновенье от кружки, и он даже встал, чтобы получше услышать смертоносный полет стрел под Агинкуром. — Нет, забыл. Она слишком длинная. Но если хочешь, возьму у Сэма книгу и перепишу для тебя.

— Не беспокойся. По-моему, Лоренс Оливье — замечательный актер. А тебе он как? И такой красивый. Он напоминает мне одного моего знакомого, он когда-то работал у нас в мастерской.

Барменша начала застилать полотенцами стойку.

— Время! Закрываемся!

— Что ж, цыпленок, до завтра, — сказал Артур.

— Да. В семь вечера. И смотри не подведи, чтобы я тебя зря не ждала.

Подгоняя задерживающуюся публику, замигали лампочки.

— Не говори так. Буду как штык.