Алан Силлитоу - Конфронтация

Алан Силлитоу, один из английских романистов-«регионалистов», которые, выступив в 50-е годы, обратились в своих произведениях к жизни и заботам провинциальных героев, часто из рабочей среды. Силлитоу родился в 1928 г. в Ноттингеме, одном из индустриальных городов Мидлендса. Самый, вероятно, знаменитый из его героев — молодой фабричный рабочий Артур Ситон из первого романа писателя «В субботу вечером, в воскресенье утром» (1958). По этому роману впоследствии был поставлен известный фильм. Оставил Силлитоу свой след в литературе и как автор рассказов: самая, пожалуй, знаменитая из его новелл — «Одиночество бегуна на длинные дистанции». По ней был также снят знаменитый фильм.

Хотя фоном действия нескольких романов Силлитоу служит его родной Ноттингем, в других своих произведениях он попытался расширить горизонты своего творчества, хотя удача сопутствовала ему в разной степени. Рассказ «Конфронтация» взят из антологии произведений Силлитоу «Вторая попытка и другие рассказы», выпущенной в 1981 г. издательством «Джонатан Кейп», с разрешения которого мы и помещаем рассказ в нашем журнале.

— Когда я видела вас в последний раз, год тому назад, — сказала Мэйвис возмущенно и с большим разочарованием, чем ему хотелось бы, — вы мне сказали, что вам осталось жить всего три месяца.

Он живо припомнил это, размышляя в то же время, что обман — это такая болезнь, от которой не существует никакого лечения. Однако от нее можно избавиться, когда отпадает необходимость в подобных грубых хитростях. Иными словами, можно отучиться от вранья просто в процессе возмужания. Он надеялся, что это было исключительно делом времени И что, хотя старые привычки не умирают, они могут попросту улетучиться.

Это произошло на вечере у Джун и Адриана, катастрофа, которую действительно трудно забыть. Что еще важнее, его уловка не сработала, так что он вполне мог бы обойтись без вранья. Отрицать, однако, не приходится — он соврал и не без удовольствия. Он мог только извиниться перед ней — во-первых, потому, что он все еще пребывал здесь, на земле, и она могла напомнить ему об этом, а во-вторых, потому, что он все еще был жив и мог-таки соврать снова.

Его извинения как будто не сильно изменили дело. Ее неодобрение было столь глубоко, что ему пришла мысль о возможности получше познакомиться друг с другом. Она наблюдала, как он вынул из кармана сигарету, потом снова спрятал ее. Значит, все-таки он не собирается больше лгать. Или, может, это просто означает, что он сегодня не собирается много курить. Он показывал ей, что он будет меньше дымить, так что по крайней мере он не может с достаточной убедительностью повторить прошлогоднюю ложь.

— Мне осталось жить три месяца, — сказал он.

Она засмеялась. Громко. — Вы шутите.

Складки ее красного с белым запахивающегося африканского платья-сафари заходили от смеха. Она была большая со светлыми волосами, и, разговаривая с кем-то несколько минут назад, он услышал, что она только что ушла от мужа. Он подумал, что все пошло бы гладко, если бы он не произнес эту глупую ложь.

— Да нет, я не вру и не шучу, хотя, признаться, звучит глупо. Хорошо бы, господи, если б я шутил. Мне сказали только сегодня днем. — Он смотрел ей прямо в лицо, наблюдая, как меняется выражение. Если не поступать безжалостно с людьми, которые сами ставят себя в глупое положение, они в тебя больше никогда не поверят.

На ее лице отражался внутренний ужас, словно она достигла ранее недосягаемых глубин собственного бессердечия, что напугало ее куда больше, чем любой переплет, в котором он мог очутиться из-за того, что ему осталось жить всего три месяца.

— Мне очень жаль, — сказал он, — правда, жаль. Я не должен был вам говорить. Вы первая. Для чего мне вас этим обременять? Даже моя жена еще не знает. Впрочем, я только сегодня услышал и еще не был дома. Отправился на порно-фильм в Сохо, а потом прямо на сборище к Джун и Адриану.

Они стояли в маленьком садике, где всего несколько человек кроме них искали спасения от оглушительного шума — большинство считало, что на улице еще слишком сыро.

— Вы здесь потому, что знакомы с Джун… или ваш друг — Адриан? — спросил он, надеясь, что это можно было бы принять за героическую попытку переменить тему.

Его легкий северный акцент вновь вызвал ощущение, что, быть может, он все-таки врет. Единственное, что положило конец ее недоверию, это то, что ни один человек на свете не станет врать о таких вещах. — Я знаю обоих, — сказала она ему.