Алан Силлитоу - В субботу вечером, в воскресенье утром

Артур выпил восемь бутылок портера, из чего Фред заключил, что брат встревожен не на шутку. К тому же обычно Артур, когда много пил, курил сигарету за сигаретой. А сейчас опрокидывал стакан за стаканом, даже не заметив пачки, которую подтолкнул в его сторону Фред.

— Ты бы полегче, — предостерег Фред брата.

— А то что? — Это сказано было резким тоном, ясно дающим понять, что Артур хочет, чтобы его оставили в покое.

— А то, что напьешься и полезешь в драку.

— Не полезу. На это у меня ума хватит.

Логичный ответ, но Фред знал, что цена ему может быть пенни, если Артуру кровь ударит в голову и он даже подумать ни о чем не успеет. После седьмой бутылки он не выдержал:

— Все, дурак, заканчивай. Мне совершенно не улыбается тащить тебя домой.

— А кто тебя просит?

— Никто. Да ты никогда ни о чем и не просишь. Просто с катушек слетаешь.

— И много раз ты меня видел слетевшим с катушек после выпивки? — воинственно спросил Артур.

— Два. Но с меня довольно.

Артур мрачно посмотрел на брата, но тот выдержал его взгляд. В конце концов Артур успокоился и просто сказал:

— Не бойся, если я вырублюсь, ты здесь ни при чем.

— Посмотрим, — пожал плечами Фред. — В любом случае я не собираюсь волочить тебя по улице в темноте. Особенно если блевать начнешь. — Пока еще он не особенно волновался: восемь бутылок портера — не повод для паники.

— Рюмка мне сегодня не помешает, — сказал Артур.

— Рюмка — да, но не бочка.

Артур рассмеялся, но это был смех человека, услышавшего вдруг нечто смешное в ситуации, которая смешной ему совершенно не кажется.

— Сам-то ты, смотрю, на выпивку не особо налегаешь.

Фред негромко постучал по наполовину опорожненной кружке.

— Кому-то же надо оставаться трезвым, чтобы присматривать за тобой.

— Попридержи язык, ублюдок. Мне не надо, чтобы за мной присматривали.

— Еще как надо, — возразил Фред. — Любой, кто ухлестывает за двумя замужними женщинами и позволяет их мужьям узнать об этом, нуждается в присмотре.

Такой поворот разговора Артуру явно не понравился.

— Ничего я не позволял. Это кто-то из соседей меня заметил и распустил язык. Жизни от них нет.

— Жизни тебе не будет от этих армейских, когда доберутся.

— Я могу за себя постоять, — решительно заявил Артур. — Подожди — и сам увидишь.

— Именно это я и делаю. Только если они окажутся здесь нынче вечером, я буду рядом, чтобы в случае чего прийти на выручку. Мне совершенно не хочется, чтобы тебя размазали пьяным по стенке. А лучше всего, когда увидишь их, дай деру. Ты сам мне сказал, что эти ублюдки-отпускники те еще бугаи. С таким количеством выпитого в желудке тебе с ними не справиться.

— Поддатый я всегда лучше дерусь, — возразил Артур. — Выпивка меня заводит. Если бы я встретился с ними трезвый, наверное, пожал руку и сказал: «Привет, парни, как делишки? Извините, но это каким же дураком надо быть, чтоб загреметь на десять лет в армию. Остались бы дома, так и за женами можно было бы получше присмотреть». Ну а если я пьяный, то просто врежу.

Четверо молодых людей забавлялись метанием дротиков, выкрикивая счет с такой страстью, что можно было подумать, будто на кону стоит девяносто тысяч фунтов. Но то ли они вообще играли неважно, то ли напились, но стрелы попадали то в стену, то в проволоку, которой крепилась доска, и падали на пол, точно подбитые птицы. Один из игроков, размахнувшись изо всей силы, запустил дротик просто в направлении доски. Заостренный наконечник громко ударился о проволоку, срикошетил и, сделав несколько плавных поворотов, полетел к ноге Артура.

Садясь за стол, Артур никогда не знал, как справиться с ногами. А если говорить об этом конкретном столике, то сколько-нибудь удобно удалось разместить под столом только одну ногу, вторую же пришлось вытянуть снаружи; при этом между краем коротких носков и поддернувшейся штаниной обнажилась ничем не прикрытая кожа. Неровный полет стрелы закончился крутым нырком, и она, покачиваясь, впилась Артуру в лодыжку.

Нога дернулась, но Артур не подпрыгнул от внезапной боли — он был слишком поглощен своими заботами, так что даже свалившийся на голову кирпич либо вспыхнувший рядом бенгальской огонь вряд ли заставили бы его пошевелиться. Он просто наклонился, выдернул из лодыжки стрелу и положил ее на стол рядом с рюмкой.

Фреда всегда удивляло, каким образом начинается драка: словно включается заведомо неисправный аппарат и ты знаешь, что, если не остановить его как можно быстрее, он неизбежно вырубится сам. Но в такие моменты слишком увлекаешься самим процессом движения в сторону конца, и аппарат превращается в кучу валяющихся на полу болтов и гаек.