Лариса Райт - Последний шедевр Сальвадора Дали

«Нет, в его представлении, она совсем не художник. Жизнь заставила вырасти и научила не обижаться даже на судьбу, фантазии остались в далеком детстве, а что она хочет… Еще несколько часов назад Анне казалось, что она это знает, но теперь».

– Так вот, Манолете, на мой взгляд, несмотря на его занятие, персона выдающаяся и определенно заслуживающая внимания Дали. Кроме того, изображая этого человека, можно со всей очевидностью полагать, что эта картина будет иметь в Испании грандиозный успех. Понимаешь, о чем я?

Теперь Анна понимала. Образы, которые художник создает силой своего воображения, должны быть притягательны не только для него, но и для публики. Пусть они будут неприятны (мухи и пауки), непонятны (бюст Вольтера), архаичны (Венера), но они будут захватывать и интриговать, вызывать должный эффект. Художника запомнят, выделят из толпы, заговорят о нем и никогда не забудут.

Однажды встав на этот путь, Дали не собирался искать других дорог. Даже тогда, когда никто и ничто не мешало ему писать обычные пейзажи. Ведь любые каракули, вышедшие из-под его кисти, имели бы оглушительный успех. Но он остался верен себе. Ему надо не просто творить, а восхищать, поражать, царствовать. Отсюда и Манолете. Возможно, не все в Испании признают творчество Сальвадора Дали, но нет на полуострове человека, который не превозносил бы имя прославленного тореадора. Анна помнила, что ни один журнал о корриде, которые, бывало, покупал отец, не обходился без фотографий Манолете и статей о нем. Уже прошло больше двадцати лет со дня его гибели, а в Испании так и не нашлось тореро, который затмил бы славу Манолете. О нем пишут книги, снимают фильмы, выпускают фигурки и значки с его изображением. И без его участия теперь не обходится ни одна коррида. Ведь именно он придумал прием с красной тряпкой, которую в честь него теперь нежно называют «мулете». Он был ранен одиннадцать раз и погиб от двенадцатой раны, убив перед этим быка. Интересно, что восхищает Дали в этом человеке, если художник склонен критиковать корриду? Анна не успела задать вопрос, а мастер уже начал отвечать.

– Никогда не понимал увлечение корридой, но безмерную храбрость тореро сложно не оценить. Тем более такому человеку, как Дали, склонному к мнительности, ипохондрии и беспокойству о собственном здоровье. Меня, знаешь ли, может довести до нервного изнеможения обычная простуда. Однажды в Америке я несколько раз чихнул и потом несколько дней пролежал в постели, думая, что умру.

Вид у художника сделался скорбным. Анне казалось, что подобные вещи нельзя говорить серьезно. Она уже почти усмехнулась, но вовремя вспомнила, что Дали «никогда не шутит», и сдержалась.

– Это ужасное состояние: ждать того, что всегда считал совершенно невозможным. Гений Дали бессмертен, я так считал и считаю. Но невидимые и вездесущие бактерии могут оказаться сильнее гения. Осознание этого меня сломило. Дали всегда был брезглив, осторожен и внимателен к своему здоровью. Но теперь я аккуратен вдвойне. Люди, поступающие в корне наоборот, а тореадоры, безусловно, относятся именно к таким людям – рисковым и отчаянным, – вызывают во мне одновременно любопытство, поклонение и осуждение. Да-да, я глубоко убежден в том, что пренебрежение своим здоровьем достойно всяческого осуждения, но поскольку в данном случае это пренебрежение связано с удивительной отвагой и отчаянной храбростью, я не могу загнать свои чувства исключительно в отрицательное русло.

– Тореадоры не могут вызывать пренебрежение, – заявила Анна со страстью истинной испанки.

– О! – Дали снисходительно улыбнулся, кончики усов приподнялись еще выше. – Если пожелаешь, Дали найдет толпу недоброжелателей, которая назовет тореро убийцами быков и никак иначе. Их храбрость окажется безумством, благородство дурновкусицей, а профессия – пережитком прошлого, атавизмом, не желающим умирать из-за пошлой и необразованной публики, падкой на дешевые зрелища.

– Дешевые?! – Анна насупилась. – Вот уж нет!

– Если что-то стоит дорого, как билет на корриду, это вовсе не означает, что оно того стоит.

Художник выудил из кармана маленький блокнот и ручку, размашисто расписался на листке и протянул его Анне:

– Держи! Уверен, что найдется не один идиот, что захочет приобрести у тебя эту бумажку за кучу денег. Но, посуди сама, разве есть в ней по-настоящему что-то ценное?

Анна дрожащей рукой, стараясь не помять, спрятала листок в карман юбки. «Конечно, есть! Конечно! – хотелось кричать ей. – И я ни за что не продам его даже за миллионы денежных куч!»