Лариса Райт - Последний шедевр Сальвадора Дали

– И все-таки, – Анна продолжала настаивать, – вы бы делали такую подпись на картине?

– Делал бы, не делал, – буркнул художник. – Вот мне прекрасно известна моя жизнь после того, что я сделал. И она меня вполне устраивает. И даже больше. Она мне нравится. А какой она была бы в противном случае, никто не знает.

– Она могла бы быть хуже, не напиши вы этих слов?

– Возможно.

– Но вы бы не испортили отношений с отцом и сестрой.

– Я мог бы испортить их в другой раз. Зато я понял, что мои родные не знают ничего о личности по имени Сальвадор Дали. А в противном случае я бы никогда этого не узнал.

«И действительно, – Анна задумалась, – не возьми я тогда эту злосчастную кисть, так бы и продолжала до сих пор считать, что тот, у кого лучше инструменты, имеет больше шансов проявить талант. Какая глупость!»

– Возможно, вы не пророк, но вы очень умный.

«Нужны ли Дали ее комплименты?»

Он смерил ее насмешливым взглядом: «Тоже мне, открыла Америку».

– Я всегда говорил, что особенность моей гениальности состоит в том, что она проистекает от ума. Именно от ума. И в моем Театре-музее все будет продумано до мельчайших деталей, чтобы никто не мог упрекнуть Дали в отсутствии вкуса и фантазии. У каждой вещи, каждого предмета будет свое, законное, только ей отведенное место. И каждому входящему будет понятно, что она должна находиться именно там, где находится. Посетители моего театра станут не просто зрителями, а творцами – участниками грандиозной инсталляции, вернее, перформанса в духе своеобразных древнегреческих ритуалов принесения даров во время празднеств.

– Пойдем! – Дали резко встал с камня и направился назад к входной арке театра. Анна последовала за ним. Художник развернулся и устремил свой взор к месту, на котором они только что сидели.

– Как ты думаешь, что должен видеть первым делом всяк сюда входящий?

– Не знаю… Ваш портрет?

Дали расхохотался:

– Поверь, дорогая, тот, кто придет к Дали, будет иметь представление о моем внешнем облике. Но в некотором роде ты права. Все, чем наполнятся эти стены, и будет мой своеобразный портрет. Только не внешний, а внутренний. Все, что меня занимало и продолжает занимать, получит тут свое пристанище. Париж был сюрреалистической колыбелью, в которой вскормили Сальвадора, а Фигерас станет его мировым оплотом и последним пристанищем. И на входе в этот храм величайшего из искусств зрителя должно встречать нечто поистине величественное, нечто сразу же поражающее воображение, западающее в душу, восхищающее мозг и ублажающее сердце. Что-то одновременно монументальное, величественное, но трогательное и находящееся в постоянном движении.

– Ваши растекающиеся часы? – обрадованно предположила Анна.

– Хм! – Дали подпер правой рукой подбородок и снова уставился на то место, где предполагал разместить нечто особенное. – За предположение пять, за догадку два. Не угадала. Часы, конечно, подходят под мое описание. Но они хороши сами по себе. Конечно, можно было бы поставить здесь в центре несколько металлических деревьев и развесить мои циферблаты по проволочным ветвям, но не думаю, что это может поразить поклонников моего таланта до глубины души. Это не ново, понимаешь? Хотите увидеть такую скульптуру – милости прошу на Монмартр. А если бы ты знала, сколько таких «постоянных» часов в моем замке в Кадакесе! Конечно, знаково. И придумывать ничего не надо. Вот вам весь Дали собственной персоной. Любите его циферблаты – значит, кое-что смыслите в искусстве. Люди, наверное, были бы рады такому незамысловатому ходу. Но, знаешь, я все-таки лучшего мнения о своей публике. Предполагаю, большая ее часть – люди мыслящие, которым нравится задавать работу своему мозгу. Они не нуждаются в подношениях на блюдечке с золотой каемочкой, не хотят, чтобы им разжевывали и объясняли идеи. Их пытливый ум жаждет до всего докопаться собственными силами, уловить суть и постичь истину без чьей-либо помощи. Моя задача дать им намек, поразить, заставить говорить нечто вроде: «Мы думали, Дали – это растекшиеся циферблаты и летающие тигры, а оказывается, Дали – это гораздо более многогранная личность».

– Достаточно просто устроить очередную выставку ваших полотен, и мир получит этому подтверждение, разве не так?