Гуго Вормсбехер - Шаг влево, шаг вправо...

Схожая ситуация в те годы была и в "немецкой" газете "Фройндшафт", где главным редактором стал Л.Вайдман, пришедший на смену А.Шмелеву. При нем ничего не писалось о проблемах и истории советских немцев и нельзя было использовать слово "Волга", хотя оно уже широко употреблялось в "Нойес лебен" и "Хайматлихе вайтен". Сменивший в 1988 году Л.Вайдмана новый главный редактор, Константин Эрлих, много сделавший до этого в качестве редактора немецкой литературы издательства "Казахстан", резко повернул "Фройндшафт" на курс перестройки и гласности. Возрождая в читателях газеты уверенность в том, что этот курс приведет к окончательному восстановлению справедливости и по отношению к советским немцам, он еще раз показал, как много в каждом деле зависит от того, кто находится на должности руководителя.

Будем надеяться, что к тому времени, когда эта статья будет опубликована, и "Нойес лебен" получит нового капитана, соответствующего требованиям времени…

Подводя итоги третьего этапа в нашей послевоенной литературе, можно сказать, что за тридцать два года, прошедшие с 1955 года, советская немецкая литература, понесшая большие потери и преодолевая огромные трудности, стоявшие перед ней, во многом достигла довоенного уровня развития, а по некоторым моментам (профессиональный уровень писателей, уровень поэзии, детской литературы, публицистики) и значительно превзошла его. Была наработана литературная "масса", которая в более благоприятных условиях могла бы уже обеспечить свое дальнейшее саморазвитие, вовлекая в себя и взращивая всё новых и новых авторов.

Однако конкретные условия, в которых находились и находятся еще сегодня советские немцы, налагают и свой отрицательный отпечаток на этот результат. С каждым днем тревожнее становится для дальнейшей судьбы нашей литературы тот фактор, что она всё больше превращается в сферу деятельности постоянно уменьшающегося числа людей. Для того, чтобы считаться нормально развитой литературой двухмиллионного народа, ей не хватает не только писателей, но и читателей. Это становится особенно видным, когда сравниваешь ее "личный состав", ее объем и тиражи с другими национальными литературами.

Так, в нашей стране три народа, по численности меньше советских немцев, имеют свои союзные республики: это киргизы, латыши и эстонцы. По переписи 1979 года было киргизов 1 млн. 906 тыс. человек,

латышей — 1 млн. 439 тыс.,

эстонцев — 1 млн. 20 тыс.

В 1982 году на их национальных языках выходило:

газет -

в Киргизии 61 (разовый тираж 757 тысяч);

в Латвии — 63 (разовый тираж 1178 тысяч);

в Эстонии — 31 (разовый тираж 1022 тысячи); [14] Печать в CCCP B 1982 году. Статистический сборник. M., "Финансы и статистика", 1983, стр. 238.

журналов -

в Киргизии 10 (разовый тираж 540 тысяч);

в Латвии — 21 (разовый тираж 1416 тысяч);

в Эстонии — 19 (разовый тираж 658 тысяч) [15] Taм жe, стр. 107. ;

книг и брошюр художественной литературы (наименований) -

в Киргизии — 173 (общий тираж 4447500),

в Латвии — 154 (общий тираж 5 685 500),

в Эстонии — 180 (общий тираж 7 941 900) [16] Taм же, cтp. 98. .

Советских немцев в 1979 году по той же переписи населения было I млн. 936 тысяч человек. У них в 1982 было:

газет — 3 (разовый тираж около 100 тысяч);

журнал (альманах) — I (выходил два раза в год, тогда тиражом 10 тысяч, сейчас, после сокращения розницы, 6 тысяч);

книг и брошюр художественной литературы — 14 наименований общим тиражом, не превышающим 50 тысяч экз. (это, кстати, был еще очень удачный год).

То есть, если на I человека в 1982 году приходилось примерно газет у киргизов 65 экз., у латышей 150, у эстонцев 206, то у советских немцев всего 5 экз.; журналов у киргизов 3,3 экз. у латышей 13,3, у эстонцев 9, у советских немцев — 0,01 экз.; книг художественной литературы у киргизов примерно 2,5, у латышей 4, у эстонцев 8, у советских немцев — 0,025. Это значит, что у советских немцев приходилось на I человека газет по сравнению с киргизами в 13 раз меньше, с латышами в 30 раз, и с эстонцами в 41 раз; журналов соответственно в 330, 1330 и 900 раз; и художественной литературы в 100, 160 и 320 раз меньше. Если же учесть еще и объем этих книг, то соотношения усугубятся раз в пять…

Думаю, цифры эти дают некоторое представление и о пути, пройденном с 1941 года советским немецким народом, и о положении, в котором он находился до самых последних лет, и о состоянии его литературы (в других сферах положение вообще несопоставимо, ибо других сфер практически нет). Эта арифметика, если бы ею занялись в те годы, позволила бы многим и многим газетчикам, бичевавшим выезжающих советских немцев своими обвинениями в предательстве родины, в погоне за заграничными тряпками и легкой жизнью, сэкономить много чернил и предупредить тем самым много недобрых эмоций: такие цифры в сочетании с полным отсутствием национальных школ, вузов, национальной культуры, национальной жизни, даже национальной самодеятельности — могли бы другой народ привести к гораздо более активным формам протеста, чем тихий выезд на родину своих предков.