Сюльви Кекконен - Амалия

Амалия хочет подняться на гору Обсерватории. Отсюда слышен не только город, но и море, и видно, как ветер гонит по морю пенистые волны. С горы Амалия смотрит на памятник потерпевшим кораблекрушение и на корабли в гавани. Громады кораблей наводят ее на мысль о бескрайности моря, о его привлекательности и об опасностях, таящихся в нем. Когда-то, еще ребенком, до постройки шоссейной дороги в Такамаа, Амалия видела с берега Ээвала белый пароход, который выходил из-за дальних островов, выбрасывая в небо клубы дыма. Но как мал он был по сравнению с этими кораблями! Здесь на горе впервые в своей жизни слышит Амалия рев каких-то автомобилей и внезапно всем существом чувствует, что пришла гибель — и всему городу, и ей, Амалии. Но, увидев, что это красные пожарные машины, она догадывается, что где-то пожар. Пламени она все-таки не видит, хоть и стоит на высоком месте. Ужасный рев прекратился, но Амалия все еще стоит оцепенев и долго не может отделаться от испуга. Хорошо, что здесь не было Старухи — она бы, наверно, умерла со страха. При этой мысли Амалия усмехается: и в ней самой сидит эта Старуха из Такамаа.

Утром Кертту убирает комнаты. Сначала слышно тихое гудение пылесоса, затем громкий голос электрополотера. Амалия привыкла рано вставать. Она становится у дверей молочной задолго до ее открытия. Город пробуждается поздно — тогда, когда раздается стук молочных бидонов, потому что не может угомониться до глубокой ночи, а засыпает, вероятно, лишь под утро. Амалия же засыпает вечером, сразу как только ложится в постель, несмотря на шум, несущийся с улиц.

Закончив уборку, Кертту одевает Маркку, и они отправляются за покупками. Амалия тащит домой полные корзины продуктов, а Кертту ведет за ручку нарядно одетого сына. Мальчик и здесь не хочет, чтобы его водили за руку, но мать уверяет, что это необходимо, иначе Маркку может попасть под машину. Он рвется в парк, где есть другие дети. Пааво и Эльви еще летом предлагали Кертту, чтобы она оставляла ежедневно Маркку на несколько часов в парке под наблюдением воспитательницы. Но Кертту отказалась. Она ни за что не хочет отпускать мальчика от себя. Она жалуется Амалии, что у нее хотят отнять еще и сына. Амалия недоумевает. По ее мнению, у Кертту никто ничего не отнял. Правда, Эльви часто уходит куда-то по своим делам, да и Пааво не сидит дома: то у него уроки, то собрания, то карточные вечера.

Кертту часто просит Амалию подходить к телефону. Телефонные звонки нервируют Кертту. Она не любит, когда мужчины играют в карты или на бильярде. Ее отец не играл ни во что — только в шахматы, да и то раз в неделю. Пааво часто спрашивают по телефону. Спрашивают и обычно называют свое имя. Но Амалия иногда и не расслышит имени. Чаще всего звонит преподавательница женского лицея, у нее красивый голос, и она играет с господами в винт.

Пааво здесь, в городе, совсем не так весел и беззаботен, как в Ээвала. Он всегда куда-то торопится, ходит в галстуке и тщательно следит, чтобы на костюме не было складок или пятен. И Кертту гораздо больше заботится о своей внешности, поминутно причесывается и то и дело подкрашивает губы. На подзеркальном столике у нее столько наставлено красивых пузыречков и баночек, что Амалия большую их часть принимает просто за украшение стола.

По мнению Амалии, в образе жизни Кертту и Пааво нет ничего особенно удивительного. Она всегда знала, что в городе у людей совсем не те привычки, что в деревне. Сама она из года в год откладывала свою поездку в Хельсинки, боясь, что не сумеет в городе вести себя так, как надо. Теперь Амалия замечает, что ходит по городу ничуть не хуже других и только за светофорами и указателями следит внимательнее. Городское платье, туфли и длинное пальто — все это тоже не позволяет ей забывать о том, что здесь надо ходить, придерживаясь правил,. Но когда идешь по мощеной улице, ни за что не получишь такого удовольствия от ходьбы, как ступая по нетронутой, неподдельной земле. Однако она ничего не имеет против Хельсинки и здешних порядков.

Наблюдая в течение недели за домашними работами Кертту, Амалия решила помочь ей. Правда, пылесос, по мнению Амалии, детская забава, но все-таки получается чисто. Покупка продуктов похожа на прогулку, а ежедневная трата денег кажется чем-то странным. Только приготовление пищи требует таких же забот, как и в деревне. Кухня у Кертту малюсенькая и выкрашена под цвет слоновой кости. Входят в нее с крыльца через совсем уже крошечную переднюю, шириной всего в один метр. Из кухни дверь ведет в другую, более просторную переднюю. А третья дверь — в маленькую, узенькую комнатку. Оттуда можно пройти в большую столовую. Из столовой — дверь в спальню Кертту и Пааво. Это большая и светлая комната. Там у окна стоит бюро Кертту. Крышка бюро может подниматься, открывая маленькие ящички. Такое же точно бюро было когда-то у матери Амалии в тесной спальне Ээвала.