Пааво Ринтала: Слуги в седлах

На собственную дачу. Вот было время. Даже рыба в озере была другая. В Мусталахти ловились щуки-черноспинки, а так вот по весне в этом заливе попадались лососи кило на два. В то лето перед Ивановым днем вдруг запел соловей. Соловей, а не певчий дрозд, как утверждал Хурскайнен. Правда, и он поверил, когда соловей снова прилетел через два года. А потом замолк и больше не прилетал, хотя и война кончилась...

Он подходит к зеркалу и причесывается. У меня еще густые волосы, на висках седина, но волосы не поредели. Я принадлежу к тому типу мужчин, который никогда не лысеет.

Минуя две комнаты и здороваясь через окошечки с подчиненными, он останавливается возле третьей и входит. Там сидит только один человек, Ханнэс Сэвандер. Ханнэс, наверно, получит его место, когда он через два года и четыре месяца уйдет на пенсию. Ханнэс переберется в последнюю комнату, в мое кресло, если правление не передумает и не поставит во главе отдела совсем постороннего человека. Теперь это часто водится. Политика. Сам я переместился отсюда туда естественным ходом.

— Здравствуй, Ханнэс!

— Здравствуй.

— Я что, опоздал?

— Ничуть.

— Мне захотелось пройтись по набережной, поглядеть на весну. В саду крокусы расцвели. Каждый день хожу на работу и с работы мимо сада, и вдруг они расцвели. Нынче цветы распустились и почки лопнули как-то незаметно для меня. Вы скоро на дачу?

— В начале будущего месяца. А вы?

— Когда занятия в школе кончатся.

Да. Когда занятия кончатся. Раньше ждали каникул из-за детей, теперь из-за внуков. Может, можно идти, или надо еще поговорить с коллегой? Почти двадцать лет я корплю на работе вместе с Ханнэсом, а у нас нет ничего общего, кроме двух-трех слов о детях или внуках, газетных новостях да погоде. В чем дело? Спрошу-ка все-таки, перейдут ли внуки Ханнэса в следующий класс?

— Мальчик, я думаю, перейдет, а девочка, наверно, получит переэкзаменовку.

— Яакко в шестом или в пятом?

— В пятом, пока кое-как справляется. А у тебя?

— Кайсин старший собирается в среднюю школу, а Лаура, Пенттина старшая, ты ее видел, я ее Заинькой зову, та хорошо учится. Переходит в пятый. Мальчик немного послабее, но, надеюсь, и с ним обойдется... Ну, пора идти.

Он проходит в свой кабинет и распахивает окно.

Крыши и трубы. Этих бы поменьше. Хорошо, что виден морской залив. Не отгородили высоким забором.

Залив и вдали остров. Остров. А ведь я обещал Хейкки и Элине свести их до каникул в зоопарк. Не забыть бы.

Он садится за стол и углубляется в чертежи.

Ничего себе проектик. Сумасшедшей стоимости. И когда только в нашей стране появятся инженеры, которые поймут, что хозяйственную целесообразность надлежит определять им, а не архитекторам.

Изжога.

Он достает из кармана таблетки, встает и идет к графину. Пусто. Кока-кола небось есть. Говорил ведь этой девчонке, что мне иной раз хочется воды, пусть даже самой вонючей.

Чертова девка.

Когда она входит, он уже успокоился.

— Нельзя ли принести воды? И похолоднее.

Она мрачно косится на бутылку с кока-колой и на него. Бери, бери графин и шагай. Будь у меня внуки такие рохли, не миновать бы им розги. Ведь она ровесница Заиньке, да разве можно их сравнить?

Девушка уходит и скоро возвращается.

— Вот вода.

— Спасибо.

Он глотает таблетку и снова садится за стол.

Перед ним — бумаги. Они лежат вот тут уже около месяца. Они спешные. Коллеги удивляются, как у меня не нашлось времени подписать их и отправить дальше. Весь отдел удивляется: начальство звонит и торопит чуть не каждый день, а я подписи не могу поставить. Анекдот, да и только. Это проект, подготовленный архитекторами. Из него выйдет завод. Строители позаботятся, чтобы он работал и трубы его дымили. Мои товарищи и я — канцелярские крысы, мы только одобряем. А если откажемся одобрить? Да какой дурак откажется? Тут и делать-то нечего.

Он звонит Ханнэсу.

— Послушай-ка, Ханнэс, у меня к тебе дело. Ты очень занят? Очень, Но все-таки зайди. Да старая история. С берегом Хиэккаранта, да, да. Я бы хотел-поговорить. Нет, не пьян. Именно об этом. Ну да. Жду... Входи, Ханнэс. Присаживайся. Может, выкуришь сигарку? А я выкурю. Проглядим-ка еще разок эту груду бумаг.

— Из них получится славный завод.

— Славный-то славный, дьявольски славный. В этом я не сомневаюсь. Но ты только взгляни на этот песчаный берег. Четыреста метров отличного пляжа, и от города всего с десяток километров.

— Послушай-ка, Хейкки, прости за бестактность, но хочу тебя спросить: может, ты нездоров последнее время?.. Дай-ка и мне сигарку.