Мартин Эмис - Лондонские поля

— Да ладно, шла бы ты на фиг, — ровным голосом сказал Кит — то был обычный для него способ обозначать случайные расхождения во мнениях. — Так кто же кого водит за нос?

— Каждая из сторон принялась жульничать под предлогом того, чтобы защититься от жульничества другой, — сказала Кэт с той самой ирландской беглостью, которой Кит всегда безмолвно восхищался и которую безмолвно ненавидел. — Обвиняют друг друга в неуступчивости и лицемерном отпирательстве.

Кит принялся за первый яблочный пирог. О лицемерном отпирательстве он знал решительно все. Он и сам частенько использовал его, этот прием. Он вечно от чего-нибудь лицемерно отпирался. Совсем недавно он вынужден был прибегнуть к нему, притом виртуозно, — по отношению к собственной жене. Вместо того чтобы лицемерно (и обыденно) отрицать предположение того или иного клиента, что та или иная вещь является краденой (варианты: бесполезной, сломанной, непригодной), Кит принужден был лицемерно отрицать, что это он наградил Кэт неспецифическим уретритом. Этот случай стал самым суровым испытанием, какому когда-либо подвергалась подобная тактика… Кит обманывал Кэт с девицей, которая обманывала Кита. Звали ее Пегги Оббс. Первым делом Кит отправился в клинику; затем вручил Петронелле Джонс некоторую сумму денег, а Триш Шёрт — пузырек с таблетками; после этого поспешил на другой конец города и стал избивать Пегги Оббс. Пока он избивал Пегги, домой явился ее брат Микки, который стал избивать Кита. Когда Кит объяснил, почему он избивал Пегги, Микки перестал избивать Кита и принялся избивать Пегги, а Кит ему в этом помогал. После того, как это закончилось, дело приобрело несколько неприятный оборот: придя домой, он застал Кэт плачущей возле кухонной плиты, увидел рецепт врача и аптечный пакет. Но Кит был готов. Он отрицал. Он все отрицал — горячо, возмущенно, необоснованно и лицемерно. Схватив ее за плечи, он велел ей сию минуту надеть пальто. Они пойдут прямо к врачу, чтобы он подтвердил его правоту. Он выпихивал ее из дверей ударами колен, пока она не вывернулась и не пошла успокаивать заливавшуюся плачем девочку. Отправляясь в «Черный Крест», Кит сказал Кэт, чтобы впредь она не смела обвинять его в своих женских неурядицах. Пару недель он закатывал ей сцены, потом бросил это дело, совершенно истощенный лицемерным отпирательством (не говоря уже обо всем остальном), которое, надо признать, было достаточно действенным, но, как он обнаружил, крайне утомительным. Между прочим, этот неспецифический уретрит не был старым видом неспецифического уретрита, с которым в кругу Кита все давно уже были знакомы. Это был неспецифический уретрит нового типа — он сопровождался обширным воспалением поясничных областей, требовал продолжительного применения изрядных доз антибиотиков и (в идеальном мире) по меньшей мере пары месяцев постельного режима. Но кто может позволить себе такое? У кого есть на это время? Самой планете не мешало бы провести месяца два в постели. Но она их не получит — она не получит их никогда.

Расправившись с четвертым яблочным пирогом «Брэмли», Кит сказал:

— Заткнись.

Сквозь стену кухни из соседней квартиры донесся негромкий женский кашель. Затем они услышали удовлетворенное глотание и звук, который издает бумажная салфетка, когда ею проводят по увлажненной верхней губе.

— Игбала, — сказал Кит. — Видать, простуда у нее.

— А еще — новый дружок.

— Да ни в жисть!

— Она ведь опять все утро визгом исходила. Как свинья, которой делают операцию.

— …грязная сучка!

— Подумать только, как он тебя возмущает! О прежнем ее дружке ты ничего не говорил.

Кит умолк. Это было правдой. Он никогда ничего не говорил о прежнем ее дружке. Он ничего не говорил о прежнем ее дружке, потому что прежним ее дружком был он сам. Множество раз он, прижимая палец к губам, проскальзывал в соседнюю дверь. Стало быть, он не вправе возмущаться и нынешним ее дружком… Он лишь велел Кэт (и Игбале) включить телик, да погромче.

— Ты только посмотри на нее, — сказала Кэт.

Крошка Ким уснула на коленях у матери, сидя при этом более или менее прямо. Живое лицо девочки, полностью оформленное, но только в миниатюре, со всем своим набором гладких округлостей, полумесяцев и полных лун, склонилось к отороченному белым вырезу комбинезона. Щеки ее расширялись по направлению к основанию, слегка выпячивая вперед нижнюю губу, ярко-сочную, как ломтик суши, — впрочем, ничего хоть отдаленно похожего на суши ни Кит, ни Кэт ни разу в жизни не видели.