Дэвид Лодж - Терапия

- А если в один прекрасный день тебя изнасилуют на кольцевой линии?

Эми мыслит слишком уж приземленно.

Хотя в наши дни людей действительно насилуют на кольцевой линии. Даже мужчин.

К Александре меня направил мой терапевт.

- Она хороший специалист, - заверил он. - Очень практична. Не тратит времени попусту, не пытается проникнуть в твое подсознательное, задавая вопросы про то, как тебя приучали к горшку, или о том, не заставал ли ты родителей за сексом, и всякое такое.

Мне это понравилось. И Александра, без сомнения, помогает мне. Нет, серьезно, сделав дыхательные упражнения по ее методике, я чуть ли не целых пять минут ощущаю прилив бодрости. А уж после встречи с ней на меня нисходит спокойствие на пару часов как минимум. Она специализируется на так называемой рационально-эмоциональной терапии, сокращенно РЭТ. Идея состоит в том, чтобы заставить пациента увидеть - его страхи и фобии основаны на неверном и необоснованном истолковании фактов. Я это уже понимаю, но так утешительно слышать, когда об этом говорит Александра. Однако бывают дни, когда я тоскую по старомодному венскому психоанализу, когда я почти завидую Эми с ее ежедневным Киссом. (На самом деле фамилия этого парня произносится «Киш», он венгр, но я предпочитаю называть его «Кисс».) Я ведь не всегда был несчастен. Я помню время, когда был счастлив. Во всяком случае, умеренно доволен жизнью. Помню время, когда мне и в голову не приходило задумываться: счастлив я или нет; а это, вероятно, то же самое, что быть счастливым. Или умеренно довольным. Не знаю, каким образом я потерял это ощущение - умение просто жить, не тревожась и не впадая в депрессию. Отчего это случилось? Просто Не Понимаю - ПНП.

- Ну, и как вы сегодня? - спросила Александра.

Она всегда начинает наши сеансы с этих слов. Мы сидим друг против друга в удобных креслах, нас разделяет десять футов пушистого бледно-серого ковра. Красивый кабинет с высоким потолком обставлен скорее как гостиная, если не считать антикварного письменного стола у окна и высокого функционального шкафа с папками в углу. По обе стороны камина, в котором зимой весело горит газовая горелка, имитирующая угли, а летом красуется ваза со свежими цветами, стоят стулья. Александра высокая и стройная, она носит изящную, струящуюся одежду: шелковые блузки и юбки в складку из тонкой шерсти, достаточно длинные, чтобы прикрыть колени, когда она садится. У Александры узкое, тонко вылепленное лицо, очень длинная и стройная шея и собранные в тугой пучок волосы, а может быть, это шиньон. Представьте себе довольно красивую, с длинными ресницами жирафу, нарисованную Уолтом Диснеем.

Я начал рассказ о своей патологической нерешительности при выборе галстуков.

- Патологической? - переспросила она. - Что заставляет вас использовать это слово?

Она все время ловит меня на негативных словах, которые я использую применительно к себе.

- Я просто хочу сказать, что это всего лишь галстук , господи боже мой! Я потратил полчаса своей жизни, мучаясь из-за… я имею в виду, как человек может придавать значение таким пустякам?

Александра спросила, почему мне было так трудно выбрать один из двух галстуков?

- Я подумал, что если я надену простой темно-синий, вы сочтете это знаком того, что я угнетен, или, скорее, того, что поддаюсь своей депрессии, хотя должен сражаться с ней. Но яркий галстук, подумал я, может стать для вас признаком того, что я преодолел свою депрессию, а это не так. Мне казалось, какой бы галстук я ни выбрал, всё было бы ложью.

Александра улыбнулась, и я испытал тот обманчивый подъем духа, который часто наступает во время лечения, когда вы даете правильный ответ, как способный ученик.

- Вы вообще могли обойтись без галстука.

- Я думал об этом. Но я всегда надеваю галстук на эти сеансы. Старая привычка. Меня так воспитали: идя к врачу, одевайся как полагается. Если бы я вдруг перестал носить галстук, вы могли подумать, что это что-то означает… неуважение, неудовлетворенность… а я вовсе не неудовлетворен. Ну разве что собой.

Пару недель назад Александра велела мне составить краткое самоописание. Ее задание показалось мне даже интересным. Полагаю, именно оно натолкнуло меня на мысль вести этот… не знаю, как назвать: дневник, ежедневник, исповедь. Раньше я писал исключительно в драматургической форме - скетчи, сценарии. Разумеется, в любом телесценарии содержатся какие-то описания: декорации, характеристики персонажей, помогающие режиссеру в подборе актеров («ДЖУДИ - привлекательная блондинка за двадцать с авантюрным характером »), но при этом никаких подробностей, ничего аналитического, одни реплики. Вот она, суть ТВ - сплошные строчки. Строчки реплик, которые произносят люди, и строки экрана телевизионной трубки, создающие изображение. Все содержится в картинке, которую тебе показывают, и в диалоге, передающем мысли и чувства героев, а для этого порой и слов не нужно - достаточно движения плеч или взгляда. А вот когда работаешь над книгой, у тебя нет ничего, кроме слов, чтобы выразить оттенки поведения, взгляды, мысли, чувства, все внутреннее напряжение. Снимаю перед писателями шляпу, честное слово.