Дэвид Лодж - Терапия

Я влюбился в нее с первого взгляда - она стояла в демонстрационном зале, низкая и обтекаемая, сотканная, казалось, из тумана, сквозь который просвечивает солнце, жемчужно-серая, серебристая с перламутровым отливом. Я все время находил повод лишний раз проехать мимо демонстрационного зала, чтобы полюбоваться ею, и каждый раз меня охватывал трепет желания. Осмелюсь предположить, что множество других людей, проезжавших мимо, испытывали то же самое, но в отличие от них мне не нужно было задумываться, могу ли я себе это позволить, стоило просто войти в магазин и заплатить. Но я колебался и медлил. Почему? Потому что когда я не мог позволить себе такую машину, я такие машины не одобрял: быстрые, шикарные, неэкономичные - и японские. Я всегда говорил, что никогда не куплю японскую машину не столько из соображений экономического патриотизма (я все время водил «форды», которые оказывались собранными в Бельгии или Германии), сколько по причинам эмоциональным. Я достаточно стар, чтобы помнить Вторую мировую войну, и у меня был дядя, который воевал и умер в плену на строительстве Сиамской железной дороги. Я думал, что, если я куплю этот автомобиль, со мной что-нибудь случится, или, уж во всяком случае, я буду чувствовать себя виноватым или несчастным. И все равно я жаждал его. Он стал одним из моих «пунктиков» - когда я не могу принять решение, не могу забыть, не могу оставить в покое. Пунктиков, из-за которых я в тревоге просыпаюсь по ночам.

Я купил все автомобильные журналы, надеясь найти уничтожающую критику этой машины, призванную помочь мне принять отрицательное решение. И напрасно. Часть отчетов по результатам испытаний была выдержана в слегка снисходительном тоне, вот некоторые из эпитетов: «легкая», «послушная», даже «загадочная», но никто не находил в ней ничего дурного.

В томлении я не спал почти целую неделю. Вы можете в это поверить? В то время как бушевала война в Югославии, тысячи людей умирали от СПИДа в Африке, рвались бомбы в Северной Ирландии, а в Британии неуклонно росли темпы безработицы, я не мог думать ни о чем другом, кроме одного: покупать мне этот автомобиль или нет.

Я начал действовать Салли на нервы.

- Бога ради, пойди и опробуй эту машину и, если тебе понравится, купи ее, - сказала она. (Сама она водит «эскорт», меняет его каждые три года после двухминутного разговора со своим дилером, и больше об этом не вспоминает.) Итак, я совершил пробную поездку. И конечно, автомобиль мне понравился. Я в него влюбился. Машина совершенно пленила меня и привела в восторг. Но я сказал продавцу, что подумаю.

- О чем тут думать? - потребовала ответа Салли, когда я вернулся домой. - Тебе она нравится, ты можешь ее себе позволить, так почему не купить?

Я сказал, что утро вечера мудренее. Разумеется, это означало, что всю ночь я в терзаниях пролежал без сна. Наутро за завтраком я объявил, что принял решение.

- Да? - спросила Салли, не отрываясь от газеты. - И какое же?

- Я решил не покупать, - сказал я. - Какими бы иррациональными ни были мои сомнения, я никогда от них не освобожусь, и поэтому решил не покупать.

- О'кей, - ответила Салли. - Что ты купишь взамен?

- Вообще-то мне ничего не нужно, - сказал я. - Мой автомобиль еще вполне прослужит год-два.

- Отлично, - отозвалась Салли, но в голосе ее послышалось разочарование. И я снова начал волноваться, что принял неверное решение.

Пару дней спустя я проезжал мимо магазина и увидел, что машины нет. Зашел туда и напал на продавца. Буквально стащил со стула за грудки, как это показывают в кино. Кто-то другой купил мой автомобиль! Я не мог в это поверить. У меня было такое чувство, словно мою невесту похитили накануне свадьбы. Я сказал, что хочу этот автомобиль. Я должен иметь этот автомобиль. Продавец сказал, что добудет мне другой через две-три недели, но, проверив по компьютеру, выяснил, что в стране нет точно такой модели такого же цвета. Их не производят по лицензии в Британии - их импортируют из Японии на основании квоты. Продавец сказал, что одна такая машина уже плывет в грузовом судне где- то в море, но доставка займет месяца два. Короче говоря, все закончилось тем, что я заплатил 1000 фунтов сверху, чтобы обойти парня, который только что купил мой автомобиль.

И я ни разу об этом не пожалел. Водить мою машину - радость. Мне только жаль, что мамы с папой больше нет в живых, а то бы я их покатал. Мне нужен кто-то, в ком могло бы отразиться сияние моей гордости владельца. От Салли толку мало - автомобиль для нее всего лишь полезный механизм. Эми никогда его не видела, потому что я не езжу на нем в Лондон. Мои дети во время своих редких визитов смотрят на него с насмешкой и неодобрением - Джейн называет его «супермобиль», а Адам говорит, что таким образом я компенсирую свое облысение. Мне нужен понимающий пассажир. Как Морин Каванаг, например, моя первая подружка. В те далекие времена наши семьи не могли позволить себе машины. Поездка в автомобиле была редким приключением, полным новых ощущений. Помню, как Морин пришла в восторг, когда мой дядя Берт на какой-то праздник повез нас в Брайтон на своем старом, пахнущем бензином и кожей довоенном «зингере», который покачивался на рессорах, словно детская коляска. Я представляю, как подъезжаю к ее дому в своем нынешнем суперавтомобиле обтекаемой формы и вижу, как в окне мелькает ее изумленное лицо; потом она вылетает из парадной двери и несется от крыльца, пробует все технические штучки, подпрыгивая и ерзая на сиденье, морща от смеха нос и с обожанием глядя на меня, сидящего за рулем. Именно так она делала: смотрела на меня с обожанием. С тех пор никто так на меня не смотрел, ни Салли, ни Эми, ни Луиза, никакая другая из нравившихся мне женщин. Морин я не видел почти сорок лет - бог знает, где она сейчас, что делает, как выглядит. Я представил себе: вот она сидит рядом со мной в машине, ей по-прежнему шестнадцать, она в своем лучшем летнем платье, белом с розовыми розами, хотя сам я такой, как сейчас, - толстый, лысый и пятидесятивосьмилетний. Пусть это глупо, но зачем нам тогда дано воображение?