Клаудиа Пиньейро: Вдовы по четвергам

Дом мы получили почти даром. Остальные покупатели шли на попятный, едва слышали, что здесь кто-то застрелился. Вдова им об этом не говорила, агент по недвижимости, заинтересованный в сделке, разумеется, тоже. Но слухами земля полнится, и откуда-то люди об этом узнавали. Мне же было все равно, я не суеверная. Кроме всего прочего, при заключении договора всплыли какие-то проблемы с документами и получением наследства, так что вдове пришлось взять на себя все расходы по оформлению, даже те, что должны были оплатить мы, Гевара. К тому же мне удалось получить еще двести песо, продав Рите Мансилье пустые переплеты от книг: вдова их забирать отказалась, и они без толку пылились в глубине кладовки.

В конце концов дом обошелся нам примерно на пятнадцать тысяч долларов дороже, чем проданный коттедж, но тут в нашем распоряжении были две тысячи квадратных метров участка, дом общей площадью двести пятьдесят квадратных метров, три ванные комнаты и служебные помещения. Оказалось, что в доме очень светло, просто Антьери всегда наглухо задергивали все шторы. До переезда мы перекрасили стены в белый цвет, так что стало еще светлее. Это нам порекомендовали в агентстве недвижимости Буэнос-Айреса, но со временем мы поняли, что в Лос-Альтосе такие ухищрения не нужны. Здесь солнце каждый день заглядывает в открытые окна, ведь нет ни больших зданий, затеняющих соседние участки, ни высоких изгородей, закрывающих свет. Разве что в парке среди густых деревьев царит полумрак и солнца не видно, но это мало кого беспокоит.

Так я совершила первую успешную сделку с недвижимостью в своей жизни. С тех пор это дело захватило меня целиком. Оно как игра. Едва я слышала, что у кого-то стало туго с деньгами, или что какая-то пара разводится, или что кто-то, потеряв работу в Аргентине, устроился за границей и собрался уезжать или собрался уезжать, не получив места, просто теперь владельцу стало не по силам оплачивать содержание площадки для гольфа и регулярную чистку бассейна, я сразу же начинала думать, кто мог бы заинтересоваться его домом, и связывалась с этим человеком.

Именно так я два года спустя продала участок земли супругам Скалья. Через несколько дней после того, как министр иностранных дел, ставший министром экономики, провел через парламент закон о свободной конвертации валюты. Когда доллар стоил один песо. Знаменитое «один к одному», когда мы поверили в собственные возможности и переселение людей в такие поселки, как Лос-Альтос-де-ла-Каскада, значительно ускорилось.

Бывают события — их гораздо меньше, чем кажется, — которые определяют наше будущее. И продажа участка семье Скалья в марте 1991 года, вне всякого сомнения, относится именно к этой категории.

Я помню тот день, будто это было вчера. Ее коричневые туфли из крокодиловой кожи, первыми показавшиеся из автомобиля. Стоило Тересе Скалье сделать шаг, как один ее каблук-шпилька погрузился в мягкую почву того участка, что я им хотела продать. Я заметила, что ее это раздосадовало, и попыталась как-то сгладить ситуацию.

— Со всеми, кто приезжает из города, такое случается, — сказала я. — Конечно, трудно отказаться от туфель на каблуках. Поверьте, это, пожалуй, труднее всего. Но или каблуки, или… — Я с воодушевлением обвела рукой окружающий пейзаж.

Думаю, Тано и не заметил затруднения, в котором оказалась его жена. Он шел в двух или трех метрах впереди. Не знаю, верно ли будет сказать, будто он торопился. Или, может быть, он действительно торопился, но не потому, что у него не было свободного времени, а скорее из-за беспокойного характера, словно он не имел желания подстраиваться ни под свою жену, ни под кого-нибудь еще. Тано уходил все дальше, а я остановилась подождать Тересу. Кто бы мог тогда подумать, что эта женщина станет ландшафтным дизайнером! Когда они приехали в Лос-Альтос, она знала только одно: ей очень нравятся растения. Тереса вытаскивала каблук из мягкого грунта и вытирала о траву. Тем временем, конечно же, второй каблук тоже уходил в землю. И ничего тут нельзя было поделать. Как только она заканчивала вытирать туфлю, каблук сразу же погружался в дерн, а оттуда она вытаскивала его с налипшими комьями грязи. Но сказать ей о том, что она впустую тратит время, и вмешаться в ее способ знакомства с участком — это казалось мне грубым и беспардонным. Как шаги ее мужа. Я тоже очень волновалась, ведь на комиссионные от продажи участка можно было сделать кое-какой самый необходимый ремонт в нашем доме. Я попыталась представить себе, как она поступит дальше. Когда я впервые приехала в Лос-Альтос и каблуки у меня тоже ушли в землю, я сняла туфли и пошла дальше по участку в одних чулках. Мы тогда были молоды, и Рони очень смеялся, мы оба смеялись. Но мы с Тересой сильно отличаемся друг от друга. Мы все здесь очень разные, хотя многие считают, что от жизни в таких поселках женщины становятся похожими между собой. Нас называют «женским обществом». Но это ложный стереотип. Понятно, что все мы живем в схожих условиях, что часто попадаем в схожие ситуации. И наоборот, с чем-то нам никогда не доводится сталкиваться — и это тоже нас объединяет. Например, с самого начала всем нам приходится не без труда отказываться от старых привычек: никаких туфель на каблуках, никаких тонких чулок, никаких штор, ниспадающих до пола. Хотя при других обстоятельствах это и выглядит элегантно, но здесь, в поселке, только причиняет дополнительные неудобства. Потому что каблуки тонут в земле, а оттуда их вытаскиваешь уже с налипшими комьями грязи, потому что чулки цепляются за любые растения, доски или ротанговую садовую мебель, потому что в такой дом заносится куда больше грязи, чем в городскую квартиру, и все, что оказывается на полу, — будь то ребенок, собака или шторы, моментально пачкается до безобразия.