Клаудиа Пиньейро - Вдовы по четвергам

— Дорогой, у тебя уже все есть, так что в этом году я хочу подарить тебе немного волшебства!

Тереса улыбнулась, маг тоже заулыбался, стоя за ее спиной. Тано улыбаться не стал. Мне стало неловко, будто я виновата в том, чему стала свидетельницей, в том, что сижу здесь и смотрю на все это. «Даже если ты убедишь себя, что отвечаешь только за свои поступки, помни: наблюдение тоже приравнивается к действию», — записала я в своей красной книжке в тот вечер. Это длилось какой-то миг, но показался он вечностью. Тут мне пришло в голову захлопать в ладоши, словно мы прослушали целую речь. Я оглянулась по сторонам в поисках поддержки. Остальные тоже зааплодировали, не так горячо, но уверенно. Даже Тано в конце концов присоединился к аплодисментам. У меня отлегло от сердца, хотя и болели руки: кольцо, которое я выиграла на последнем турнире по бурако, перевернулось камнем внутрь, и при каждом хлопке тот больно врезался в ладонь.

Маг начал свое представление, а Тереса подошла к мужу и села рядом с ним. Я сидела неподалеку, напротив него, и могла читать по губам.

— Кто тебя просил устраивать такое? В следующий раз спроси меня.

Он говорил спокойно, глядя прямо перед собой, но твердо. Остальной разговор можно легко себе представить, так что я отошла налить себе вина. Я еще раз ощутила всю силу спокойного и уверенного голоса Тано. Конечно же сейчас я его не слышала, но чувствовала, что он звучит так же, как и тогда, когда он сказал: «Я хочу этот участок». Я задумалась о своем голосе. О том, как я кричу. А мои крики не действуют ни на кого — ни на Рони, ни на Хуани. Но я все равно кричу. Скорее для того, чтобы выпустить пар, а не для того, чтобы на меня обратили внимание. «Вот бы мне научиться этому у Тано», — подумала я тогда, на том первом дне рождения. Когда я проходила мимо с бокалом вина, Тано мне улыбнулся. Я улыбнулась в ответ. Села на пол в первом ряду. Представление было самым обычным. Маг в поношенном костюме и с затасканными шуточками, которые он произносил абсолютно нечленораздельно, ни на кого не произвел впечатления. Все равно я зааплодировала, и остальные присоединились ко мне. К тому времени я уже сняла кольцо и положила его в карман брюк. Иногда я оглядывалась на Тересу и Тано, сидевших рядом. Тано положил ей руку на плечо, так что было непонятно, то ли он держит ее, то ли обнимает.

— А сейчас мы сможем увидеть, как наш именинник тоже покажет фокус, — сказал маг.

Тано не пошевелился, словно речь шла не о нем.

— Это вы именинник, да?

— Нет, — сказал Тано. Так, как умел сказать только он.

Маг не знал, что ему делать, Тереса растерянно взглянула на мужа, но ничего не сказала. Тано, напротив, продолжал вести эту игру абсолютно спокойно. Остальные же не могли понять, смеяться им или начинать тревожиться, и никто не хотел рисковать, принимая ту или иную сторону. Я, кажется, догадывалась, как стоит поступить, но все не могла решиться. И тут Рони сделал то, на что я не осмелилась. Меня поразило это единство мыслей, хотя мы уже давно перестали понимать, почему до сих пор остаемся вместе. Мы жили так, будто позабыто все, что когда-то нас объединяло, кроме четкого и негласного распределения ролей и обязанностей, которое связывало нас сильнее, чем страсть или нежность. Рони встал и сказал:

— Именинник сегодня я.

Маг притворился, что поверил, хотя это было не так. Он расслабился и тихо его поблагодарил. Остальные ждали, чем закончится эта история.

— Шоу должно продолжаться, — сказал фокусник скорее себе, чем публике. За это ему и платят.

Я снова захлопала в ладоши, теперь еще громче, так что кто-то мог решить, что я слишком напилась. Маг заставил Рони разрезать веревку на несколько частей, которые потом оказывались соединенными и снова разрезанными, с узлами и без узлов, и так несколько раз, дольше, чем мы могли вытерпеть. Потом был фокус с кольцами, который вызвал беспроигрышную шутку.

— Смотри-ка, а наш Ронито знает, что в какую дырку совать! — закричал Роберто Канепа, ничуть не стесняясь.

— Ну ты даешь, — сказала его жена тоном упрека, но на самом деле она смеялась так же, как остальные.

Затем наступил черед последнего фокуса. Магу потребовалась банкнота. Рони полез в кошелек и достал оттуда лишь мелочь.

— Подайте, кто сколько может! — сказал Инсуа и сразу же засмеялся, чтобы всем стало ясно, что это была лишь шутка, и никто не обижался.

Кто-то из публики хотел было открыть свой бумажник, но Тано жестом запретил это делать. Он достал купюру в сто песо и, не двигаясь с места, протянул ее фокуснику, свернув наполовину, как делают, когда собираются засунуть ее танцовщице в вырез платья. Магу пришлось проталкиваться к нему через сидящих людей, а Тано не делал ни малейшего движения ему навстречу, лишь держал купюру в воздухе. У фокусника вспотели ладони, и купюра прилипла к его руке.