Виктория Хислоп - Остров. Тайна Софии

Закрыв дверь, Анна присела за низкий столик и дрожащими руками вскрыла конверт. Ей хотелось насладиться моментом. Что она найдет внутри? Красноречивый поток чувств? Слова, которые взрываются на бумаге подобно фейерверкам? Сантименты, такие же трогательные, как зрелище звезды, падающей с неба в ясную ночь? Как и всякая восемнадцатилетняя девушка с одной только романтикой на уме, она не могла не испытать разочарования, прочтя следующее письмо:

«Дорогая Анна!

Я бы хотел встретиться с тобой снова. Приглашаем тебя с отцом на обед в следующее воскресенье. Мои родители с нетерпением ждут знакомства с вами.

С уважением,

Андреас Вандулакис».

И хотя смысл письма привел Анну в восторг – это был очередной шаг на пути к бегству из Плаки, – сухой тон послания ее покоробил. Девушка считала, что коль уж Андреас получил высшее образование, то должен превосходно владеть словом, но в его письме было столько же чувства, сколько в ужасных учебниках по древнегреческой грамматике, которая так донимала Анну в школьные годы.

Обед прошел весьма чинно – как и другие, последовавшие за первым. Согласно строгому этикету, который тщательно соблюдался в подобной ситуации как богатыми, так и бедными, Анну всегда сопровождал Гиоргис. В полдень слуга забирал отца и дочь на машине, принадлежащей Александросу Вандулакису. Автомобиль доставлял их в роскошный дом с колоннами, расположенный в Неаполи, а ровно в три тридцать отвозил обратно. Обеды проходили по одному и тому же сценарию: после приезда гостей провожали во внушительную гостиную, где все предметы мебели были накрыты изящными кружевами с вышивкой, а в огромном серванте стоял тонкий, почти прозрачный фарфор. Там Элефтерия Вандулакис предлагала посетителям консервированные фрукты и рюмку ликера, она же принимала у них пустую посуду. Затем отца с дочерью вели в мрачноватую столовую, со стен которой сердито взирали портреты суровых усатых предков, все как один выполненные маслом. Но даже за обеденным столом все происходило сугубо формально. Выходил Александрос и, перекрестившись, произносил: «Добро пожаловать», на что гости в один голос отвечали: «Мы очень рады встрече с вами». Через несколько посещений Анна уже заранее знала, как будет проходить очередная встреча.

Раз за разом они присаживались на краешек резных стульев с высокими спинками, которые стояли у темного, отполированного до блеска стола, и вежливо пробовали все блюда, которые подавались. Элефтерия, как могла, старалась, чтобы гости чувствовали себя свободнее: много лет назад она прошла через такие же испытания, когда предыдущее поколение семьи Вандулакис проверяло, соответствует ли она роли жены Александроса, и помнила невыносимую церемонность этих приемов так же отчетливо, как если бы все это происходило вчера. Впрочем, несмотря на все усилия женщины, беседа всякий раз была натянутой, и Гиоргис с Анной понимали, что их рассматривают словно под микроскопом. Впрочем, этого и следовало ожидать. Если то, что происходило, было именно ухаживанием – хотя никто пока не называл вещи своими именами, – необходимо было сначала выработать правила поведения для всех действующих лиц.

К седьмой встрече семья Вандулакис перебралась в большой дом обширного поместья в Элунде, где они проводили время с сентября по апрель. Нетерпение Анны все возрастало. После того танца на сельском празднике они с Андреасом ни разу не оставались наедине – впрочем, и ту встречу нельзя было назвать уединением.

– Ведь за нами во все глаза смотрела и смотрит вся деревня! – жаловалась Анна Фотини и ее матери. – Ну когда это закончится?

– Происходит то, что должно. Да и куда вам торопиться? – мудро заметила Савина. – Так будет лучше для обеих семей.

Анна, Мария и Фотини сидели в доме Ангелопулосов, где они якобы должны были выслушивать наставления Савины по шитью, но на самом деле просто обсасывали со всех сторон «ситуацию с Вандулакисом». Анна чувствовала себя козой, которую привели на сельский рынок и к которой прицениваются потенциальные покупатели. Однако она не собиралась упускать отличную возможность: ей уже исполнилось восемнадцать, школьные годы остались в прошлом, и теперь главной ее целью было выгодное замужество.

– Мне надо набраться терпения, – заявила она. – И потом, должен же кто-то заботиться об отце?

Естественно, вся забота о Гиоргисе лежала на плечах Марии, которая ради этого даже отложила на неопределенное время свою заветную мечту – стать учительницей. Однако девушка ничего не сказала, решив, что не стоит ссориться с Анной в такое судьбоносное для той время.