Джон Шемякин - Дикий барин в домашних условиях [сборник]

А вот с городским житьём не всё так просто.

Как многие уже знают, живу я в доме повышенной диковинности. Например, одно время (я об этом подробнейше рапортовал) в мою квартиру вваливались через лифт потусторонние личности. Установил у лифта, что у меня в прихожей открывается, пост и щит с осиновыми кольями, вёдрами и просмолёнными распятиями.

Потом затопило подземным источником наш паркинг, и люди к «лексусам» и «каенам» своим брели по пояс в бензиновой мути, высоко-высоко поднимая над головами «Биркин» и «Роффекюренн Претория».

Потом установили инфракрасные датчики для открытия дощатых ворот, запирающих наш двор. Да так удачно, что только на испытаниях инфракрасных датчиков семь человек ослепло, изобретатель исчез в клубе сиреневого дыма, а ещё до ста обывателей потоптали в панике.

А тех двух из «дерзких и чётких» монтажников сплит-систем, которых мне поминают каждое собрание, скинули с колокольни по моему приказу. Конечно, ошибочно, но не зря. Однако не об них сейчас речь…

И нет никакого шанса, что остановится вся эта весёлая карусель перерождений и ужаса. Потому как ежели где завёлся я, будьте покойны, скучно не будет. В копоти, среди развалин очнётся какой-нибудь сосед мой и прошепчет, стягивая с поседелой головы взопревшую папаху:

– Вот ведь, господи, повезло как… соседом быть у такого человека!

И башкой в кирпичную крошку со всего размаху.

Вылез из обиталища и решил пройтись по подъезду пешком. На восьмом этаже, сказывали мне, разостлали ковёр и кресла расставили. Любопытно.

Не поверите – весь пол у одной из квартир (№ 16, владелец Гиллиулин Нусрет Мударисович) усыпан листиками, на которых одинаковым почерком написано: «Возвращайся скорее!» И не сказать, чтобы почерк детский.

Стало завидно. Сгрёб листиков сколько смог, рассыплю у своей двери – пусть люди видят, что эмоциональная жизнь у меня тоже есть.

У многих моих добрых знакомых в повседневном житье-бытье столько страстей, столько эмоциональной резни впотьмах, что долгое время я подозревал обман и издевательство с их стороны. Охал, как девушка-неудачница, недоверчиво слушая.

В их жизни пыльные танковые клинья врезаются в эшелонированную оборону, броненосные слоны топчут легионы, линкоры взрываются тяжёлыми грибами на лазурных рейдах, плачущие герцоги подписывают отречения, толпы людей в железных масках мечутся по бальным залам, отбиваясь от смеющихся карликов.

И всё это только изящные аперитивы перед действительно серьёзными переживаниями.

Это просто жизнь у них такая. Поехали на отдых две семейные пары – так изумительно поменялись местами, что сейчас две девушки уверенно живут вместе, а пареньки только в окошко скребутся, переживают.

Другие пожили полгода в блуде, без штемпелей в паспортах, расстались – девушка сразу таблеток наелась, а мужественный товарищ её потрепетал еще на ветру для вида, а потом на машине специально разбился и теперь только глазами шевелит. Лежат в одной больнице, на разных, правда, этажах.

Третий мой приятель упорно женится на одной и той же девице вот уже пятнадцать лет.

Ещё одна эмоционально одарённая гражданка привезла себе в дом таджика, теперь продаёт квартиру и уезжает в Таджикистан, где её, конечно, ждут, и очень сильно.

И тэдэ и тэпэ. И всё это на остром нерве, замечу, на повышенных переживаниях, на фальцете эмоций.

Господи, даже и не знаю, как на весь этот карнавал смотреть. Ибо завидно.

А у винного отдела в упомянутом заведении происходила дегустация мартини.

Я, разумеется, взволнованно подошёл. Не знаю ведь я, что такое мартини.

Из отдела хозтоваров случайно прихватил ведёрко.

Мартини разливал дяденька, который обычно продаёт разливное пиво «Живое». И вот раньше он пиво разливал, а пиво живое, оно пахнет живым и ведёт себя как живое. И дядя этот пиво своё укрощал. Он постоянно стоял во влажном переднике и смотрел на всех подходящих к нему живососов с тревогой. Опасался, видать, за своё живое пиво. В те ли руки отдаю, мол? Не вырвется ли пиво из-под человеческого контроля, не начнёт ли куролесить, не станет ли бродячим?

Запашина стояла у прилавка с «Живым» – моё почтение! Дрожжевое тропическое болото, глаза слезились. Я проходил мимо концертной походкой Брайана Ферри. А дядя принюхался уже.

А тут, значит, кинули дяденьку на фронт поселкового гламура. Мартини, то-сё… Принарядили его. Влажный от волнений передник решительно сорвали с дяденьки и выдали ему для страсти большей розовый, в бежевую полоску фартук и шапочку розовую с бежевым помпоном.