Сюсаку Эндо - Супружеская жизнь

— Мальчик здоров? — спрашивает она.

— Разумеется. Обещал тебе написать.

Аримура опускает голову и водит носком ботинка по полу, пропитанному дезинфекцией.

— Я подурнела… стала тебе противна.

— Дура! — сердится он. — Болтаешь всякие глупости.

Вспомнив разговор с женой, Аримура спохватывается — где музыкальная шкатулка? Здесь, в портфеле!

— Папочка, прямо беда! — говорил на следующее утро Соитиро, засовывая руки в кармашки кофты.

Тёща и прислуга помогали Аримуре собираться на работу.

— Что ещё за беда? — спросил он, завязывая галстук.

— Папочка, шкатулка шипит, — сказал Соитиро виноватым голосом.

— Не может быть. Вчера хорошо играла.

— Вчера играла, а сегодня шипит.

Аримура послал прислугу за шкатулкой. В самом деле, в каком-то месте песенка оборвалась — послышалось шипение и треск. Видно, что-то там было плохо смазано.

— Ладно, не беспокойся — я отнесу в починку.

Он ушёл с работы пораньше и отправился в магазин, где накануне купил игрушку. Оказалось, что в ней отсутствовала какая-то важная деталь. На починку нужно было не меньше недели. Аримура согласился. Он взглянул в окно — внизу, насколько хватал глаз, простирались заснеженные улицы и дома, освещённые лучами зимнего солнца.

«И во всех этих домах, похожих на спичечные коробки, живут люди — мужчины, женщины. Они мучаются, страдают», — подумал Аримура. Может быть, такие мысли приходят к нему, потому что он уже не молод? Сорок лет… в этом возрасте начинаешь испытывать какую-то грусть, какую-то боль утраты.

Чей-то голос за спиной сказал:

— Аримура-сан, если не ошибаюсь?

Повеяло запахом духов. Аримура оглянулся и увидел женщину в чёрном кимоно — хозяйку бара, куда водил его вчера директор Касаи.

— Здравствуйте…

— Спасибо за вчерашнее посещение. Вы за покупками?

— Да… что-то в этом роде… — неопределённо ответил Аримура. — А вы?

— Принесла в починку электрическую кашеварку. Почему-то не работает.

«Ночная бабочка» с Гинзы принесла в починку кашеварку. Аримура чуть не расхохотался. Хотя ничего в этом смешного не было. Есть же у них свои дома, куда они возвращаются после работы и где живут серой жизнью, подобно обитателям тех домов, о которых он только что думал, глядя в окно.

Аримуре понравилось, что эта женщина прямо, без обиняков и ложного стыда сказала, зачем пришла.

Из магазина они вышли вместе. На улице Аримура коснулся шляпы: «Ну…»

— До свиданья! — ответила женщина с лёгким поклоном. — Приходите, пожалуйста, к нам в бар.

Пока она не затерялась в толпе, Аримура провожал её глазами. Ему опять почему-то вспомнилось бледное лицо жены, но он всё ещё ощущал аромат, исходивший от этой женщины.

Прошло пять дней. Кончились рождественские праздники, наступил конец года. Жена всё ещё лежала в больнице, и у Аримуры, кроме служебных дел, было много домашних забот, прежде всего покупки к Новому году.

Против воли в тот вечер ноги сами привели его в бар. Видно, он понял внезапно, как долго болеет жена — ему самому приходится делать новогодние покупки и во всех магазинах слушать эту грустную пластинку Джильберта, — и его охватила жалость к самому себе. Предпраздничные улицы были полны народа. Все с покупками — бегут, торопятся. Кое-где в витринах ещё красовались рождественские подарки.

— Какими судьбами! — воскликнула мадам таким тоном, точно хотела сказать: «Зачем вы ходите в бары?» Она помогла ему освободиться от свёртков. На некоторых обёрточная бумага отсырела и полопалась. — Запасаетесь провизией на Новый год?

— Приходится. У меня жена в больнице.

Засветло в баре пустынно. Публика обычно собирается поближе к вечеру, после банкетов — догуливать.

Аримура огляделся по сторонам: без посетителей, без девушек бар походил на макет для павильонных киносъёмок.

Мадам принесла виски, сыр и села рядом с Аримурой. Было похоже, что она не клиента обслуживает, а, как добрая жена, заботливо ухаживает за пришедшим с работы усталым мужем.

— И давно ваша супруга болеет?

— Почти полгода.

— Тогда… — начала было хозяйка и тут же смолкла.

Аримура отпил виски, закусил сыром. Ну вот, дожил до седых волос, а не умеешь обращаться с женщинами, как другие мужчины. Он чувствовал себя мальчишкой, попавшим во «взрослую» компанию.

Помолчали.

— А вы со мной не выпьете? — спросил он наконец.

— Спасибо. Пожалуй, выпью, — она велела бою принести бутылку «энесси». — Выпьем за наше знакомство.