Владимир Бацалёв - Первые гадости

«Во что?» — подумал он.

— Ну, что отец не мог даже в детский сад собственного ребенка устроить и ребенок сидел на подоконнике, — сказала она.

«Неужели и Чугунов был когда-то нормальным человеком?» — удивился он.

— А ты думаешь, отец родился с партбилетом в руке? — спросила она.

«По крайней мере, его приняли на партсобрании родильного дома», — подумал он.

— Дождь кончился, — сказала она.

«Это был ливень», — подумал он.

— Пойдем, пока опять не поругались, — сказала она.

«Куда же?» — подумал он.

— Дышать озоном, — сказала она…

Эскадра фонарей плавала над багровым прямоугольником, очерченным домами и оставленным солнцем, как записка в двери: «Вернусь к утру». Город уже притомился от вечера, и звуки тухли вместе с окнами. Только прогулочный катер фырчал, принюхиваясь к пристани под ночлег, да машины просыпались по зеленой команде и исчезали, оставляя шорохи в переулках. Победа скинула туфли и пошла босиком, определяя по лужам маршрут и распуская неоновые волны.

На дороге валялся светофор, героически продолжавший работать в красно-желтом режиме. Аркадий вспомнил, что два дня назад он гулял тут с Макаром Евграфовичем и светофор уже тогда валялся. Глубокий старик сравнил собственную жизнь с цветными сигналами: «Красные мне всегда запрещали, а оранжевые советовали быть осторожней. Вот сейчас подойдешь — сшибут, не задумываясь; а сейчас приготовишься идти — но нет, опять красный: шаг вперед — смерть под колесами, которые крутятся только в одну сторону. Всю жизнь простоял на кромке асфальта да так и не двинулся. Не берите с меня пример, юноша…»

— Ты почему такой грустный? — спросила Победа.

— Школа кончилась, — сказал Аркадий. — Хоть и дурная, а все равно жалко. Что там дальше будет?.. Кошмар какой-нибудь.

— А ты помечтай, — дала совет Победа.

— Мне кажется, что все мы разными способами будем выкатываться из колеи, которую нам уготовили, а нас пинками будут загонять обратно.

— Такие мечты лучше не рассказывать. Мы приходим в этот мир на готовые правила игры. Мы зачем их принимаем? — спросил Аркадий. — Нас десять лет якобы приучали к самостоятельной жизни, а в действительности либо врали в глаза, либо несли такую чушь, что себе не верили. И я боюсь их самостоятельности, потому что другую не вижу. Слышала такую загадку? К хвосту кошки прицепили консервную банку. Чем быстрее побежит кошка, тем сильнее загремит о мостовую банка. Чем сильнее загремит банка, тем быстрее побежит напуганная кошка. Знаешь, при какой скорости кошка не услышит грохот банки?.. При скорости звука. Но стоит ей чуть-чуть замешкаться, и банка ее опять напугает. Только кошки не бегают со скоростью звука, а людям приходится. И попробуй задержись! Прилепятся отличники, активисты, возьмут на буксир, вытянут, перевоспитают, лишь бы ты им тишину не нарушил грохотом. И все мы несемся, глядя в одну сторону, на одной скорости, всю жизнь бежим, бежим на одном месте и боимся отстать, иначе шума не оберешься. А я не хочу бежать в толпе, не зная куда и зачем!

— В этом что-то есть, — сказала Победа.

— Я боюсь самостоятельной жизни, потому что не готов к ней.

— А в этом чего-то нет, — сказала Победа.

В пустом салоне порхали использованные билеты. Трамвай трясся, как больной в ознобе, постанывал на поворотах и изредка пугал телефонными звонками. Победа прислонилась спиной к окну, и, когда трамвай в очередной раз тряхнуло так, словно рядом ухнула бомба, они стукнулись лбами, засмеялись и дальше поехали, прижавшись друг к другу, как в медленном танце.

— Победа, ты добилась своего… я все-таки влюбился в тебя, — прошептал юноша.

Она погладила его по щеке и сказала:

— Маленький дурачок.

— Я правда влюбился! — сказал Аркадий. — Разве для этого обязательно быть дураком?

— Скажи еще «честное пионерское».

Он коснулся губами розовой щеки, сердце его екнуло, он закрыл глаза и нашел губы девушки.

— С тобой случилась беда, — сказала девушка.

— Еще какая!

— Вернее, с твоим паспортом.

— Потом расскажешь.

— Но нам все равно сходить.

— Но я еще провожу тебя?

— Ну докуда?

— Ну до двери.

— Нет, до кровати.

— А родители?

— Они ночуют на даче, а папа ночует в командировке, тут, за углом…

Он встал посреди комнаты, послушал зачем-то, как в ванной шумит вода, и подумал, что надо уложить родителей баиньки. Нашел по шнуру телефонный аппарат и набрал номер.

— Мам, я сегодня не приду. Я, наверное, завтра приду.