Александр Смоленский - Заложник

Дверь была открыта настежь, но как только дочь вошла, папа ее быстро прикрыл.

– Что это все значит? – спокойно, но твердо спросил он. – Если ты оказалась способной на подобные поступки, поговорим, невзирая ни на родственные отношения, ни на возрастные барьеры. Идет?

Словно не услышав вопроса, Наташа подошла к отцу и нежно поцеловала его:

– Ты что, забыл, что мы почти неделю не виделись?

– Прости, – обескураженно пробормотал отец.

– Я всю неделю болела, а сегодня утром первым делом побежала к тебе. Но у тебя были люди. И я все слышала.

– Что все? – чуть не поперхнулся Президент.

– Все. – Губы дочери побелели и вытянулись в линейку. – Все слышала и все поняла.

– А тебе не кажется, что тебе рановато все понимать? И потом, понимаешь, что, подслушивая, ты совершила очень некрасивый поступок?

– Не понимаю, – еще больше ощетинилась дочь. – По сравнению с тем, что вы обсуждали в кабинете, мой поступок – невинная шалость.

– Ничего себе шалость. Ты, доченька, понимаешь, что вмешиваешься в дела государственной важности?

– А ты не понимаешь, что твои друзья-соратники тянут тебя в ту часть истории нашей страны, где все страницы черные? Папочка, я уже говорила маме, плакала, думала. Я не хочу, чтобы ты был заодно с ними, чтобы потом мне стыдно было смотреть в глаза друзьям. Ты же не такой! И потом, ты же подписал меморандум. Я читала. Ты поступил очень красиво, мудро, а теперь тебе выкручивают руки. Ты же меня сам учил читать историю между строк и делать выводы. Папа! Читай историю между строк, не поступай против истории, против себя…

Наташа заводила себя, что с ней бывало крайне редко, и, казалось, была на грани срыва.

– Девочка моя, успокойся. Не знаю, что уж там у тебя в голове, чем она забита…

– Перестань со мной говорить в таком тоне. Я уже не девочка. Причем не только в смысле возраста. Не смотри на меня так. Да, я не девочка и похожа на тебя. В смысле – умею думать и сопоставлять. И делать выводы.

Казалось, отец ее уже не слышал.

– Мама знает? – выдавил он.

– Что знает? Я тебя не понимаю. Где мама и где меморандум?!

– Да я не об этом. О том, что ты призналась. Ну, что ты не… Ну, что ты взрослая.

– Ах, ты об этом. Да пойми, я тебе не призналась. Сейчас девушки уже не признаются в этом, а просто ставят в известность. Другое время, понимаешь? А мама? Она не знает. Или не хочет знать.

– Кто-то из наших? Из дома?

– Так я тебе и сказала. И не пытай. Это моя жизнь.

– Тогда скажи, где меморандум? Фу ты, при чем тут меморандум? Кто он? Нет, ладно, о меморандуме поговорим завтра. Только скажи, он у тебя?

– Уже не у меня. Но в надежном месте, чтобы тебя никто не подставил, не заставил изменить самому себе. А сейчас, прости, я все же болею. Жутко разболелась голова, может, удастся поспать. – Повернувшись, она вышла.

«Наталья совсем стала взрослой», – подумал отец, провожая дочь рассеянным взглядом. Потом налил себе водки и заперся на ключ. Если бы его дочь знала о существовании еще четырнадцати копий меморандума, о том, какие страсти кипят вокруг, она, может быть, и не была столь решительна, как сейчас. Если бы все люди, посвященные в историю с меморандумом, были столь честны и последовательны, как она, вся история с документом, возможно, не стоила бы ломаного гроша.

Утопия.

Президентская дочь конечно же заснуть не смогла, голова разболелась невыносимо. «Наверное, всетаки поднялась температура, – предположила Наташа и решила ее измерить. – Пригодится для отговорок с родителями». Ведь папа не отстанет с вопросом, куда делся документ.

Пока президентская дочь занималась или, точнее, не занималась душевным и физическим самолечением, там, внизу, отец, несколько остывший от разговора благодаря трем рюмкам водки, приказал вызвать «дядечку Петечку». Тот незамедлительно явился. Президент без излишних предисловий спросил:

– Куда возили Наталью?

– Когда, сегодня? – хрипло переспросил водитель, смекнув, что дело с сегодняшней поездкой с Наташей явно нечисто.

– Не прикидывайтесь валенком, докладывайте.

– Как обычно – в школу заехали на пару минут. Наташа там какие-то задачки взяла. И сразу же обратно. Я еще спросил ее, что за срочность? Ведь болеет… А ваша дочь сказала, что предстоит важная последняя контрольная, кажется, по математике.

«Дядечка Петечка» принципиально решил выполнять обещание, данное Наталье: не выдавать ее.

– Свободен.

Как только тот шофер покинул кабинет, Президент вызвал начальника своей личной охраны: