Виктория Токарева - Лавина (сборник)

Инженер-строитель Алексей Коржиков все время мерз и хотел есть. Жена предложила сходить к врачу: может быть, такое состояние — результат психического расстройства. Или сбой в эндокринной системе.

Врачи ничего не находили, говорили: практически здоров. Даже поразительно для своих сорока лет. Сердце как у двадцатилетнего, и все остальные системы — тоже.

Любовница Алексея Нинка посоветовала не пользоваться блатными врачами, а обратиться в районную поликлинику, поскольку блатные врачи за больного не отвечают. Их интересуют только деньги. А районная поликлиника отвечает.

Алексей пошел к своему участковому врачу Кире Владимировне. Она оказалась молодая и въедливая, исследовала Коржикова рентгеном и ультразвуком, взяла биохимический анализ крови и просидела над ним всю ночь.

В шесть утра она еще не ложилась. Вошла ее мама — низенькая и широкая, как кабинетное пианино, и сказала недовольно:

— Ну что ты возишься с этим Коржиковым, Коврижкиным, подумаешь, инженер, кроссворды на работе решает. Работал бы в фирме «Заря», так его можно было бы позвать полы отциклевать…

— Икс, игрек, зет, один к двум… — задумчиво сказала Кира Владимировна, глядя в биохимический анализ.

— А что это такое? — спросила мама.

— Ген обреченности.

— Как? — переспросила мама.

— Это болезнь реликтового происхождения. От нее вымерли мамонты.

— А от чего вымерли мамонты?

— От несоответствия индивида и окружающей среды, — ответила Кира Владимировна.

— Это опасно?

— Это очень опасно. Ты видела хоть одного живого мамонта? Они вымерли все до одного.

— Бедный инженер, — посочувствовала мама.

— Он будет темой моей диссертации, — сказала Кира Владимировна. — Мое научное открытие.

— Лучше бы ты замуж выходила, чем диссертации писать, — посоветовала мама.

— Одно другому не мешает…

Кира Владимировна гибко потянулась, не вставая со стула. Жизнь обретала ясность и перспективу.

Алексей Коржиков, не подозревая, что является носителем редкого гена, сидел в кабинете своего Шефа по фамилии Комиссаржевский.

Перед Шефом лежал строительный проект Коржикова.

— В самолетах — это понятно, — сказал Шеф. — Не будет же говно лететь людям на головы. В самолетах нужны химические туалеты, они все растворяют. А в квартирах зачем?

— Такие дома можно ставить на пустующих землях, — объяснил Алексей. — Вода из скважины, туалеты химические. Не надо тащить коммуникации.

— Пустующие земли потому и пустуют, что там нет дорог, — сказал Шеф. — Не с вертолетов же строить твои дома.

— А вы возьмите и постройте дороги. Люди придут и будут жить. И осваивать земли.

— А вы садитесь на мое место и руководите, — предложил Шеф. — Давайте, вы на мое место, а я на ваше. Хотите?

— Нет. Не хочу, ни на свое, ни на ваше.

Зазвонил телефон. Шеф поднял трубку:

— Да. Кого? А почему вы его здесь ищете? У него свой телефон.

Видимо, там извинились.

— Подождите. Раз уж вы позвонили… — Шеф протянул трубку Алеше: — Вас.

— Меня? — удивился Алеша и поднес трубку к уху. — Да…

— Привет! — сказала Нинка, как мяукнула. У нее был голос капризной кошки, которую случайно и не очень больно защемили дверью. — А я тебя ищу-ищу все утро, — сообщила Нинка.

— Да.

— Что «да»? Знаешь, зачем я тебя ищу? Чтобы сказать, что ты мне надоел.

— Да.

— Ты сегодня придешь?

Алеша молчит.

— Даже говорить не можешь. Как крепостной при барине.

— Да. — Алеша положил трубку.

Шеф внимательно на него посмотрел.

— Вы на машине? — спросил Шеф.

— Да.

— Очень хорошо. Съездите на Басманную и возьмите документацию. У нас курьер заболел.

Алеша и Нинка лежали в Нинкиной кровати. У Алексея было мало времени, следовало поторопиться с основным занятием. Но Алексей не торопился, смотрел в потолок, что совершенно не соответствовало моменту.

— Им ничего не надо, — сказал Алексей. — Знаешь почему?

— Какой ты красивый, Алеша! Как Мцыри.

Нинка не могла отвести глаз от любимого лица.

— Потому что временщики, — продолжал Алексей. — Придут, наворуют и уйдут.

— Знаешь, за что я тебя люблю? — спросила Нинка.

— Царь оставлял страну своему сыну, поэтому он заботился о том, что он оставляет. А этим плевать, после нас хоть потоп.

— А тебе-то что? — спросила Нинка.

— То, что мы — соучастники.

— Почему это? Мы — честные люди. Ты — инженер, я — актриса. Мы — интеллигенция.

— Раз молчим, значит, соучастники.