Андрей Шамин - Танец на лезвии бритвы

— Ты не прав — поэты остаются жить в своих стихах. Жаль, что в дневнике их нет.

— Разве он не сгорел?

— Сгорел, но не весь.

Юрис вздохнул и прижал ношу к груди. И только после его движения я обратил внимание на то, что он держал на руках.

— Извини, это она?

Юрис так же печально кивнул.

— Она устала и я устал…

— Не понимаю, как во сне можно устать, а… — Вася смущённо умолк.

— Можно. Посмотри на свои ноги.

Я тоже глянул вниз. Мои утопали в Дороге по щиколотки, Васины — на полголени. Я перевёл взгляд на юрисовы и тихо охнул — ступни почти не касались Дороги. И это ещё притом, что у него была на руках И.! Но охнул я не из-за этого — они были окровавлены и босы. Вася увидел лишь первое и восторженно произнёс. — Обалдеть, — и добавил с сожалением — А простые люди, как я, увязают в грехах и, таким образом, спускаются помаленьку в Ад…

— Глаза страшат — руки делают, — сказал я.

— Ноги идут, — заключил Юрис и повернулся.

Мы тяжело потопали вдогонку.

— Для вас идти дальше небезопасно.

— Подскажи, что нам делать? — умоляюще прошептал я.

— Боритесь за справедливость.

— Какая может быть борьба за справедливость, когда вокруг сплошная несправедливость! — прошипел Вася — Скажи, кто виновен, что ты здесь? Я клянусь — он или они жестоко поплатятся за это!

— Прощайте врагам вашим…

— Врагов не прощают — их наказывают! в этом и есть высшая справедливость!

Юрис остановился. Казалось, он борется с желанием обернуться — глаза быстро стрельнули над плечом, а одна нога отошла в сторону. Но он не обернулся, а сказал глухим голосом.

— Может же быть такое, что мы все просто один из бесконечных снов Бога, и, когда он проснётся, нашу вселенную постигнет участь всех сновидений?

— Ты о чём? — напарник казалось сейчас расплачется.

— Я понял, — быстро сказал я.

— Юрис остался там, — он покрепче прижал ношу к груди. — Помните — путь человека пролегает по очень тонкому мосту — тоньше лезвия бритвы.

Светлая фигурка почти потерялась на белой ленте и тогда до меня дошло — ведь путь впереди устлан розами. Белыми розами. И тогда я сделал нечто, совсем на меня не похожее — протянул руки ладонями вперёд и тихо сказал — Светлой дороги. И с радостью услышал Васин голос, произнесший те же слова и голос Юриса — И вам — Светлой Дороги.

Вернуться оказалось гораздо проще. Я представил перекрёсток и Шныгу. С перекрёстком вышло просто отлично, а вот домовой почему-то яростно чесал ухо. И когда мы возникли на месте я был капитально обложен хорошим русским матом.

— А как же дорога? — съязвил Вася.

Лучше бы он этого не делал. Домовой припомнил ему все проступки, меня даже досада взяла — выходит он не у меня одного пасся. И в завершение бурной своей речи сказал что перекрёсток, пока мы ходили, крутнулся.

— Подумаешь проблема — свечение оттуда, значит, мы пришли вон по той дороге.

— Ты уверен? — спросил я.

— Не совсем… — замялся Вася — но мне так кажется…

— Когда кажется — креститься надо! — ехидно заметил домовой.

— Я пионер!

— Вот и плохо. Крещеным сам Отец помогает.

— Я тоже не крещеный. Так что? Будем стоять до самого утра?

Вася хихикнул.

— Я кое-что придумал. Нам надо закрыть глаза и просто напросто… — он сделал длинную паузу — проснуться и всё!

— Точно!

Мы закрыли глаза, и я представил, что лежу в своей кровати, на тумбочке мерно тикает будильник, урчит холодильник, светит красным глазком мобильник и так хочется рвануть рубильник, что бы этот чёртов напильник… Я открыл глаза — я лежал на Дороге. Рядом пошевелился Вася, устраиваясь поудобнее. Шныга беззвучно давился от смеха.

— Ему снится, что он дома.

— Как так может быть?

— Я тебя предупреждал — здесь Дорога.

— А как же грешники?

— Ты хотел сказать нечистые духи? Все по-разному устраиваются…

— Смотри, просыпается. Сейчас я его разыграю.

Я скорчил как можно более страшную рожу и наклонился. Если бы я был провидцем или просто чуточку посообразительней! Если бы. Вася медленно открыл глаза и уставился на меня. Потом вскочил и с диким криком рванулся вдоль по первой попавшейся дороге.

— Василий, стойте! — отчаянно закричал я. — Это я — Саша!

— Больше на понт не возьмёшь, бесовское отродье!

— Васа стой, заблудишься! — запищал Шныга.

Голос домового подействовал как ракетный ускоритель — напарник исчез за поворотом быстрее звука. Донёсся громкий хлопок.

— Бежим за ним! — скомандовал я.