Бритта Рёстлунд - У подножия Монмартра

– Что ты здесь делаешь?! – кричит она и поворачивает назад, к магазину.

На несколько секунд Мансебо забывает, что сейчас он ни при каких обстоятельствах не может быть в магазине. Время приближается к восьми. Он сейчас не может быть даже в «Ле-Солейль» и пить там кофе. Сейчас он должен быть на шоссе и ехать назад в Париж из Рунжи в машине, набитой овощами и фруктами.

Однако, как и положено заправскому частному детективу, Мансебо не лезет за словом в карман.

– Эта проклятая жестянка не хочет заводиться. Чихала, чихала, а потом взяла и совсем заглохла. Не поехала. Что скажут покупатели? Пойди взгляни на овощи!

Он делает вид, что смахивает слезу со щеки – для верности. Фатима критически рассматривает овощи и злобно выбрасывает несколько морковок.

– Я сколько раз говорила тебе, что это лишь вопрос времени – когда сломается твоя проклятая машина. И что ты собираешься делать завтра утром? – ворчит Фатима.

– Завтра утром?

– Да, как ты завтра утром поедешь в Рунжи?

– Да, да, нет… но у меня впереди целый день, и я разберусь с машиной.

Мансебо так захвачен попытками выбраться из затруднительного положения, что начисто забывает спросить, что его жена делает на улице в такую рань.

– Яблочки тоже неважно выглядят, их никто не купит. – Фатима тычет пальцем в яблоки и начинает брызгать на них водой.

Мансебо внезапно начинает злиться. Если бы его машина и правда сломалась и он не смог бы поехать в Рунжи, то реакция Фатимы была несправедливой. Почему она на него злится? В чем она хочет его обвинить?

– Между прочим, что ты делаешь на улице в такую рань? – спрашивает он.

– В такую рань? Я слышала, что машина не завелась, слышала, как ужасно она чихала, ты же сам это говоришь. Я на балконе вытряхивала половики и подумала, что надо тебе помочь в сортировке фруктов. Что в этом странного?

Мансебо замечает, что в руке Фатима держит кошелек. И почему она собралась переходить бульвар, куда она направлялась?

Мансебо молчит, и не из страха перед Фатимой, а потому что отныне должен вести себя очень и очень осмотрительно.

Все больше и больше людей заполняют тротуар, и Мансебо становится труднее замечать всех проходящих мимо. Никакой коричневой бейсболки он пока не видел. Еще не было и десяти, а желудок уже начал бунтовать. Причина, по мнению Мансебо, в том, что сегодня утром он не пил кофе. Горячий напиток заставлял желудок молчать до обеда. Он смотрит на дом, но в окнах по-прежнему сумрачно. Мансебо слышит на лестнице какой-то шум, и почти в ту же секунду из двери вываливается Тарик.

– Я уже слышал про машину. Чертовское невезение. Хочешь, я позвоню Рафаэлю? Он придет, глянет на твою жестянку.

Рафаэль – закадычный друг Тарика. Он работает электриком, но на самом деле волшебник, способный, как говорят, починить все, что сломалось. Последний раз Рафаэль проявил свое недюжинное искусство, когда починил электрический массажер для ног Фатимы. Он пылился в кладовке, и никто не чаял когда-нибудь им воспользоваться, но Рафаэль смог починить его и запустить.

– Спасибо, я и сам могу ему позвонить, но сначала постараюсь разобраться. День сегодня будет спокойный, потому что все это больше похоже не на овощи, а на компостную яму.

– Это плохо.

– Да.

Тарик закуривает сигарету, уже явно не первую за день, и переходит бульвар. Мансебо вдруг приходит в голову, что Тарик, возможно, знаком с писателем, живущим на верхнем этаже над его сапожной мастерской. Может быть, писатель даже добрый клиент Тарика. Но Мансебо не помнит, чтобы ему приходилось слышать рассказы о живущем над мастерской клиенте, или о писателе, который время от времени заходит в мастерскую подлатать обувь. Это странно, особенно если подумать, что у всех людей время от времени рвется обувь и часто возникает необходимость сделать копию ключа, и тогда люди, как правило, обращаются в ближайшую мастерскую, а в случае с писателем ближайшей, как ни крути, была мастерская Тарика.

Что ему написать в отчете мадам Кэт, если ничего так и не произойдет? Утро прошло, а на противоположной стороне улицы ровным счетом ничего не случилось. Во всяком случае, ничего драматического. Кухонный чад спустился из квартиры в магазин. Ну, наконец! Голод, мучивший Мансебо, понемногу переходил в тошноту. Он неохотно прикрывает лотки с овощами и фруктами, но при этом ежесекундно пристально смотрит на стоящий напротив дом. Нет, в отчете писать решительно нечего. Приходит Тарик и помогает Мансебо опустить решетку. Они молча поднимаются по лестнице, идя на аромат еды, на аромат обеда, как обычно, но в необычный день.