Евгений Федоров: Проклятие

— Свинья собачья! Свинья! Грязная душонка! Сколько я в эту грязную свинью вложил! Поганец, как он мог? Здесь, на Святой земле, его место! В строю! Здесь ось вселенной, мы преодолели вечное изгойство, здесь собирается народ Книги! Подлец он, нечистоплотный, подлый предатель. Эта подлая, злокозненная Империя вот у меня в где, в печенках! Империя зла, мерзостей, антисемитизма и скверны! Неужели этому сукину сыну не ясно, что Россия это прежде всего еврейское гетто, Кишиневский погром, “Протоколы сионских мудрецов”, дело Бейлиса! А сталинская, послереволюционная, кощеева — дело врачей! И убийство Михоэлса! И, если угодно, восстановление храма Христа Спасителя! Не хочу и слышать о Кате! Какой еще ветер свободы? Да в этой земле, пропитанной каверзным духом византинизма, ничего не изменилось и не может измениться. Черная дыра! Скопище недочеловеков! Вонючий свинарник! Загляните в любую общественную уборную, на вокзале, в университете, и вы поймете, что такое Россия. В деревнях русских вообще уборных нет, под ветер ходят. “Выйду в поле, сяду с.ть, / Далеко кругом видать!” Хорошо бы вдарить, чтобы голову никогда не поднимала эта, эта! так называемая, Святая Русь, расчленить на части! Перестройка? Новые веянья? Еще прозорливый, проницательный Бялик говорил, гениально говорил, русская свинья перевернулась на другой бок и захрюкала!

Захватывающий театр одного актера, только представьте, перед вами ученый с мировым именем, масштаб, масштаб! без пяти минут министр культуры! теряет, подумайте, самоцензуру, всякие приличия, корректность, какой пассаж, встал на четвереньки, какая раскованность, свобода! начинает злобно хрюкать, полное перевоплощение, вошел в образ, поганое животное, которое не только есть, но и разводить нельзя (Голдинг, “Повелитель мух”: что мы едим, в то и превращаемся), изображает, переключена злобная доминанта на еще более злобную, черная злоба, в припадке темной, неистовой одержимости на четвереньках побежал, смешно, удачно изобразил грязное животное, похож, вылитый хряк, живот тучный, толстенный, до пола, эх, тебя бы с хреном! имитация, еврейский счастливый талант, органика, в своей тарелке, ему бы португальского портвейна, отключиться, отрубиться, а он зашелся, хрюкает и хрюкает, выкладывается, пуще добавляет блеска для художественности, остановиться не может, Россию убедительно рисует, верно ведет, кровь к голове прилила, неистовством лицо Паши остервенилось, перекосилось, на нем изобразилось священное безумие — остановись! низменный, гнусный спазм в мозгу, аварийная ситуация, сам себя в инсульт загнал, заклинило на… (сильно выражение? пожалуй, слишком! не нашли синонима, нужен гений Олеши), кровоизлияние в мозг, язык стал твердым, деревянным, не слушается, свет в ясных, голубых глазах померк, защемило, язык вывалился преогромный, преогромный, совсем как в дебильном детстве, во рту не помещается, явление природы какое-то, медицинское, разумеется, не такой коровий, как у его бабки-самоубийцы, когда та в петлю сунулась, пронзительный, интенсивный свет тьмы саданул в голову, сокрушительная яростная тьма, какой светильник разума погас! затем спокойная тьма, восхищен во тьму, в довершение всего дерболызнулся лбом об пол, навернулся, наварил рог, ничего, если бы только рог, дело хуже, много хуже… Вообще-то природа сама себя защищает, вознамерился ретироваться и сбежать от большого конфуза, прыг скорее в инсульт, как в монастырь, удрал от пытки истиной, ускользнул в густую, плотную темноту и всё затем, чтобы непереносимой, невыносимой истине в глаза не смотреть, да так и в неотмолимый семейный грех ненароком можно сигануть.

В письмах к родителям Илюша был скуп, держит дымовую завесу, осторожен, темнит, виляет — здоров, целую, пишите.

Может, всё к лучшему в этом лучшем из миров (Вольтер), не мог Паша допустить, принять позорное ослепление сына, который легкомысленно, решительно, окончательно, кощунственно, цинично, мистически раззадорился, одебелился на стремительное, лихое грехопадение, да Паша еще ничего не знал, видать, предчувствовал, что ягодки впереди, ушел, ускользнул в инсульт от правды, шестым чувством уловил какая Катя воплощенная сволота, окончательно ничего не узнает, не воспримет, у нас ситуация проглядывает, сугубая, совсем поганая, жуткая, тут такое, немыслимое, волосы дыбом встают, еще славное коленце будет выкинуто, и Паша, особенно в свете историософского плана, который он осуществил с такой целеустремленной энергией, последовательностью, чистотой и смелостью, оказался бы всеобщим посмешищем, а из этого неукоснительно следует, что инсульт своевременен! ловко ускользнул в инсульт от жизни, ее экстравагантных фокусов, дневное сознание заволокла тьма, несусветная тьма и пустота увенчали все духовные порывы. Не лицо теперь у Паши, а какая-то маска, громадная, шире лица, голубой рыбий тухлый реалистический глаз на ней и очень самоуверенная, оскорбительная для всего живого и разумного, торжествующая, счастливая улыбка, под себя спокойно, уверенно делает, не потому что встать не может и пластом лежит, а так, просто так, такой приказ мозга, все мы когда-то будем делать под себя. А ведь счастлив, такое впечатление, что архисчастлив! недолго осталось быть счастливым, скоро концы отдаст, на смерть нет управы, oна бестактна, не сентиментальничает, поминай, как звали, смерть ждет его легкая, совсем нечувствительная и безболезненная, для него самого незаметная, тихо перейдет в иной мир, скорей бы! а на Святой Руси Илюша что-то там зубрит, горюшка мало, что у родителя с гениальной головкой плохо, тьма навсегда заволокла гениальные мозги, Катя, Катя всему виной, не мир, но меч, Я пришел разлучить человека с отцом его (Мф. 10. 34, 35)! воплощенный миазм эта Катя, интенсифилирующий губительные яды; паршивец зубрит старательно, втихаря, бесшумно, в тайне от посторонних глаз, память молодая, запомнить ничего не стоит, а знать назубок надо, исповедую едино крещение во оставленное грехов, чаю воскресения мертвых и жизни будущего века.