Джей Рейнер - Доизвинялся

– Встречайте, дамы и господа. Верховный Извиняющийся Соединенных Штатов.

На Филадельфию спускалась ночь. Помню глубокое, ясное ультрамариновое небо, фейерверки прожекторов и эпилептические вспышки камер, прокатывающиеся по прибойным волнам лиц. Признаюсь, на несколько секунд я замер, мои ноги словно вросли в клин сцены, я смотрел на человеческую массу, тянущуюся во все стороны, сколько хватает глаз. Наконец я открыл рот и, выкрутив микрофон так, что испугался, не исказит ли он звук, сказал то единственное, что хотел от меня услышать каждый на этом стадионе:

– Извините.

В ответ на меня накатил и отдался во мне эхом рев:

– И НАС ТОЖЕ ПРОСТИТЕ!

Это было поистине оглушительное мгновение.

Потом была пресс-конференция, которую устроили в жутковатой подвальной комнате отдыха, где обычное стадо репортеров задало обычный набор вопросов о том, что я чувствую. Этого только следовало ожидать. В конце концов, я же теперь выразитель эмоций, я – кронпринц искренности, верховный жрец сострадания.

– Мистер Бассет, что вы почувствовали?

– Море тепла, Дженис.

– Реакция вас удивила, Марк?

– Майк, я не устаю удивляться. С тех пор, как взялся за эту работу, меня каждый день ждут все новые сюрпризы.

– Вы хотите сказать, что подобной реакции не ожидали?

– Что вам сказать, Дик? Я никогда раньше не был на сцене с «Ю-Ту». Я понятия не имел, чего ждать.

– Как ваши старые друзья в Лондоне отреагировали на интерес к вам всего мира?

Солидный и округлый английский акцент среди американского говора сбил меня с толку. Я поискал, откуда раздался голос. Увидел густые черные волосы. Увидел яркую помаду. Увидел знакомое сочетание черного и серого в одежде.

Я изумленно уставился на нее:

– Линн? Что, черт побери, ты тут делаешь?

Мы вместе пошли в гримерную, которую мне отвели, и там я налил ей стакан вина, выбрав бутылку из выставленной на столе огромной батареи. Она оглядела загроможденный стол.

– Ты ожидаешь уйму народу?

– Нет. Честно говоря, никого. Мне всегда столько ставят, куда бы я ни поехал. Может, меня считают алкоголиком. Даже неловко.

– Но не настолько неловко.

– Нет, наверное, не настолько. Понемногу привыкаю. – Мы смотрели на бутылки. Я сказал: – Ну и зачем ты тут?

– Новая работа, – живо откликнулась она. – После того, как мы… после того, как ты уехал в Нью-Йорк, я решила, что и мне пора сменить карьеру. Прикинула, раз уж ты отошел отдел, в журналистике освободилось местечко, поэтому устроилась в журнал «Британского Совета».

– И тебя послали на концерт «Ю-Ту»?

Она смущенно улыбнулась.

– Нет. Я собиралась писать о мероприятии, которое Британский Совет устраивает в Чикаго, а потом услышала, что ты приедешь, поэтому выпросила билет и пропуск для прессы.

– Рад, что у тебя получилось. Приятно тебя увидеть.

Она уставилась в свой бокал.

– Я просто хотела сказать, Марк… ну, понимаешь… извини…

– Надо же, передо мной кто-то извиняется.

– Заткнись, дурак. Я хотела сказать, извини, что в тебе сомневалась. Похоже, ты делаешь крайне нужное дело. Извинение за рабство, та история в Ирландии, представление в Австралии. Довольно лихо.

– Спасибо.

– Правда, плакать можно бы поменьше.

– Ну, сама знаешь. Так полагается.

– Приятно видеть тебя счастливым.

– Несмотря на слезы?

– Ага. Ловко у тебя получается: много плакать и быть счастливым одновременно.

– Спасибо. Я счастлив. Все это немного странно, знаешь… весело. А как у тебя? Новая работа. Это прекрасно, правда?

На секунду она как будто засомневалась, точно перебирала в уме ненадежные доказательства. Потом с чуть излишним пылом закивала.

– Да. Потрясающе. Веселюсь вовсю. Уйма всего интересного. Много путешествую, замечательные люди. Кстати, в Лондоне я часто виделась с Люком. Он ведь скоро приедет, верно?

– Ага. Через пару недель.

– Потрясающе.

– Очень на это надеюсь. Будет здорово.

Повисло мертвое молчание, прерываемое лишь приглушенным ревом на сцене над нами.

– Слушай, Линн. То, как мы расстались…

Она отмахнулась.

– Это жизнь, Марк. Ты сделал то, что должен…

– Знаю, но…

В дверь постучали, в щель просунулась голова Фрэнки.

– Транспорт ждет, братишка. Пора ехать.

– О'кей, Фрэнки. Дай нам еще секундочку. Линн, мне, похоже, надо…

– Ну конечно, конечно. Просто хотела поздороваться. И вот поздоровалась, а потому я…

– Да будет тебе, пойдем со мной до машины. А потом служба безопасности проведет тебя назад на стадион.